Когда явится Годо?
Шрифт:
Обнял ее, и мы оба пошли закрывать дверь. Комната, безусловно, была пуста. Все комнаты пустые. Мы хорошо закрыли все двери и окна. Взяли бутылку вермута, кофе, и пошли в комнату Ирмы. Она захлопнула дверь и придвинула красный стул.
— Думаешь, он не осилит эту преграду? — спросил я улыбнувшись.
— Нет, конечно. Но когда дверь тихо открывается и он входит… к этому я никак привыкнуть не могу! Уж лучше, когда она открывается с грохотом, тогда успеваешь морально подготовиться…
И так, морально подготовиться… Я подумал, не наглоталась ли Ирма каких-то таблеток.
— Можно послушать Пинк
Скорее всего. Мне становилось интересно. Любил сумасшедших. Сейчас, мне кажется, как раз и столкнулся с таким экземпляром.
Мы закурили и Ирма открыла окно. Сидели молча, в комнате расплывались мрачные песни,Dark Side of the Moon“, и мне почему-то стала нравиться эта ночь (возможно, потому, что ничего похожего от нее нельзя было ожидать).
Вдруг что-то странно зашуршало. Ирма ахнула. Но это были розы. В окно дунул ветер, белая, словно огромная пеленка, занавеска заколыхалась. На стенах, как маятники экзотических часов, закачались розы, роняя на паркет тусклые тени и засохшие бесформенные лепестки. Невидимый порыв ночи влетел в нашу комнату.
— Ирма, при таких нервах не надо обвешивать стены такими вещами — произнес я, закрывая окно.
Раздались шаги, Ирма кинулась к проигрывателю и пустила музыку на всю громкость, даже сигнальная лампочка замигала.
The lunatics are in my head! Лунатики у меня в голове! — загремели Пинк Флойды.
— Шаги на лестнице — сказал я — какой-то пьяница тащится домой.
Шаги были легкими и торопливыми, они разносились неизвестно откуда.
— Это он, он пришел! — речь Ирмы становилась истеричной.
— Ты, конечно, видела его когда-то?
— Да. Раньше он мне не показывался. Знала, что кто-то есть в квартире, ночью, сквозь сон, чувствовала, что за мной кто-то наблюдает. И вот несколько дней назад он показался. Странно, точно таким его и представляла.
— Он, конечно, ужасно похож на Пола Маккартни или на Джона Леннона.
— Нет — она была бесконечно серьезна, я бы сказал, даже торжественна — знаешь, есть такая картина Рене Магритта, кажется, называется „Графский урожай“. Странно, но он тоже знал о Годо. Меня очень волнуют такие узы подсознания. Иногда разных людей в разное время совершенно изолированно осеняют те же самые страннейшие идеи…
— Ну, в конце концов, все выясним — я оборвал ее, берясь за новую роль, теперь уже психоаналитика.
— Годо — плод твоего сознания или подсознания. И кончено. Только ты одна его и видишь. А если это заставляет тебя страдать, обращайся к невропатологу — я никогда не был таким внимательным ни к кому из существ женского рода.
— Безусловно, мне было бы очень интересно увидеть этого вашего Годо — твоего и Магритта.
— Такое сопоставление должно было быть для нее приятным.
— Я могу показать тебе картину, но книга находится в той комнате, а там — он.
— Я не боюсь Годо! — закричал я, с грохотом открывая двери.
— Эй, Годо, дорогой, вылезай-ка из-за занавески, Ирма хочет зайти в гостиную — я чувствовал себя героем вестерна.
Ирма пропустила меня первым в дверь и, держась за мой локоть, просеменила в гостиную. Я присел на диван, а она взяла огромную книгу о сюрреализме и долго ее листала. Заметил, что ее
— Вот — проронила она, наконец, протягивая мне книгу.
… Через окно, вырубленное в стене голубой комнаты, смотрит толпа мужчин. Все одинаковые как капли дождя, лица у них бесконечно холодные и бесконечно благородные, с котелками на головах…
— Лицо у него другое, совершенно другое, — прошептала она, усаживаясь рядом со мной.
Что-то зашуршало в коридоре.
— О Боже, он тут! — закричала она, схватила меня за руку, вырвала книгу и бросилась на балкон.
В нас словно от огромного спокойного животного ударило запахом ночи. Ирам закрыла дверь и прижалась к стене. Это уже было совершенной глупостью. Я чтил безумцев, но такой женской истерикой не восхищался. Взял ее за плечи и стал трясти.
— Девочка, может тебя надо отколошматить, чтобы пришла в себя? Иногда такие вещи помогают. Может быть, и Годо больше не придет, обидится.
Ирма держала в объятиях книгу и всхлипывала. После моих слов она подняла голову и поцеловала меня. Вернее, только прикоснулась к моим губам.
— Не сердись, пошли в комнату. Мне кажется, он там. Кто-то поставил битловскую пластинку.
Я принял решение вернуться в ее комнату и завершить эту историю. Прийти ночью к девушке и метаться по квартире и балконам в ожидании Годо — извольте!
Теперь уже я тащил Ирму в комнату, из которой доносилась меланхоличная битловская песенка. Ирма в нерешительности остановилась у двери. Я шагнул в комнату и остолбенел. Возле окна, спиной ко мне, стоял высокий мужчина с черным котелком на голове, руки засунуты в карманы длинного темного пальто. Массовая галлюцинация, подумал я. Ирма было сунула голову, но, увидев Годо, закричала и кинулась назад. Он слегка повернулся. Я заметил его насмешливые глаза, курносый нос, тонкие ироничные губы, аристократический подбородок. Одной рукой он открыл окно, второй оперся о подоконник и изящным прыжком выскочил прочь. Я обомлел.
Ирма вошла в комнату и, присев на полу, расплакалась. Я подошел к окну. Внизу, освещенное витриной мясного магазина, чернело распластанное тело.
— Ирма, кто он такой? — спросил я хриплым голосом. — Где ты его прятала и что это за сцены из бульварных романов?
Сел перед ней на корточки. Она закрыла лицо руками.
— Кем бы он ни был, его уже нет, он покончил собой.
— Это Годо — сказала она так странно, что я еле разобрал ее слова.
— Хватит этих глупостей! — закричал я и ударил ее в лицо. Говорят, это помогает от истерики. И действительно, Ирма перестала рыдать. Подошла к окну и, высунувшись, посмотрела вниз.
— Пойдем — сказал я, беря ее за руки — может быть, еще можно что-то сделать, пока не сбежались соседи. Все остальное оставим милиции.
Она обессилено улыбнулась и ничего не ответила. Я ужасался ее холодности. Ведь между ней и этим типом, который лежал распластанный на мостовой, освещенный витриной мясного магазина, и в самом деле что-то было. Да, ничего себе ночка… Я потянул Ирму по лестнице вниз. Она послушно тащилась сзади. Но под ее окном никого не было.
По улице отдалялся высокий мужчина в шляпе и в длинном пальто. Он несколько раз повернулся, но я не сумел разглядеть его лица. Я хотел его догнать, но Ирма сказала: