Когда задают вопросы
Шрифт:
– Этому до форточки наши генераторы и резонансные частицы, - вздохнул Мигай.
– Там, наверное, морг...
Мы посмотрели на невысокое здание с колоннами. На сером фронтоне четко выступал барельеф, изображавший борьбу римских воинов с галлами.
– Все-таки унизительно в конце концов попасть в это заведение, - заметил Ляля.
До здания нейрохирургического отделения мы дошли молча.
Алик Монин встретил нас растерянно и смущенно. На нем был незастегнутый халат, в руках
– Слушай, ты совсем доктор... Я имею в виду - лекарь! рявкнул Мигай.
Уточнение было совсем некстати. На стыке двух наук - медицины и физики - титул "доктор" звучит очень двусмысленно. Алик совсем стушевался. Мы пошли за ним по затемненному коридору. Он только шептал:
– Теперь сюда, мальчики. Сюда. Наверх. Направо...
– Громко говорить не полагается, - назидательно сказал Федя, обращаясь к басистому Мигаю.
В небольшом кабинете, освещенном настольной лампой, мы расселись вокруг письменного стола. Федя вытащил из карманов две бутылки цинандали и торжественно поставил перед смущенным Мониным.
– Ух вы, черти полосатые!
– воскликнул он.
– С "капустника"?
– Точно. Болтали о Фарадее, вспомнили тебя. Ты чего прячешься?
– Да нет, что вы... Я сейчас...
Алик скрылся в коридоре, и мы принялись рассматривать кабинет дежурного врача. Ничего особенного. Шкафы вдоль стен, забитые бумагами, наверно - историями болезней, сбоку какой-то прибор, у раковины столик со склянками. И письменный стол.
Федя взял со стола книжку и шепотом прочитал:
– "Электросон". Физика заползает и сюда.
– Не хотел бы я заниматься физикой здесь...
– невнятно пробормотал Самозванцев.
– Физика - и морг по соседству. Как-то не вяжется...
– Может быть, физика когда-нибудь посодействует закрытию этой нерентабельной организации.
Алик вошел бесшумно, неся целую охапку химических мензурок самых различных размеров.
– Случай, когда размер сосуда не имеет значения, - сказал членкор.
– Все с делениями.
Разлили.
– За двадцать пять лет...
– За двадцать пять лет...
Потом выпили за здоровье друг друга. Теперь этот тост стал почти необходим.
– Рассказывай, что ты здесь делаешь?
Алик пожал плечами.
– Всякую всячину. Вожусь с больными...
– Ты и впрямь научился лечить?
– Что вы! Конечно, нет. Я на диагностике...
– Это?..
– Это значит - помогаю нейрохирургам.
– У вас оперируют мозг?
– Бывает и такое. Но чаще всего операции, связанные с травмами нервных путей.
– Интересно?
– Бывает интересно...
– А исследованиями можно заниматься?
–
– Ужасно люблю рассказы об интересных больных! Расскажи что-нибудь, Алик. Какой-нибудь экстравагантный случай.
Мигай выпил еще и придвинул свой стул поближе к письменному столу. Алик нервным движением руки поправил очки в тонкой металлической оправе.
– Меня больше всего интересуют случаи потери памяти в связи с различными заболеваниями...
– Как это "потеря памяти"?
– У одних полная потеря, у других - частичная.
– Недавно я прочитал работу Маккалоха "Робот без памяти", - сказал Федя.
– Я тоже читал эту работу. Чепуха. То, что получил Маккалох на основе математической логики, совершенно неприменимо к людям, потерявшим память. Их поведение куда сложнее...
– Я всегда задумывался над тем, где она помещается, эта память, - сказал Федя.
Алик оживился:
– Вот именно, где? Можно с большой достоверностью сказать, что в мозгу нет специального центра памяти.
– Может быть, в каких-нибудь молекулах...
– Вряд ли, - заметил Алик.
– Память слишком устойчива, чтобы быть записанной на молекулярном уровне. В результате непрерывного обмена веществ молекулы все время обновляются...
Мы задумались. Когда говоришь с Мониным, вещи, которые кажутся простыми, вдруг начинают выглядеть чудовищно сложными и запутанными.
– Что это за машина?
– спросил Мигай, приподняв чехол над небольшим столом.
– Это старая модель электроэнцефалографа.
– А, ну да, волны головного мозга?
– Да. Восьмиканальная машина. Сейчас есть лучше.
Алик открыл ящик стола и вытащил кипу бумаг.
– Вот электроэнцефалограммы людей, потерявших память...
Мы посмотрели на графики кривых, имевших почти строго синусоидальную форму.
– А вот биотоки мозга нормальных людей.
– Здорово! Значит, можно при помощи этой шарманки сразу определить, есть у человека память или нет?...
– Да. Правда...
– Что?
– Откровенно говоря, я не считаю термин "биотоки мозга" законным.
– Почему?
– Ведь мы снимаем электропотенциалы не с мозга. Он заэкранирован черепной коробкой, затем слоем ткани, богатой кровеносными сосудами, кожей...
– Но частоты-то малые...
– Все равно. Я сделал расчет. Если учесть проводимость экранировки, то нужно допустить, что в мозгу гуляют чудовищные электропотенциалы. На животных это не подтвердилось...
Мы выпили еще.
– Тогда что же это такое?
– Это биотоки тканей, к которым мы прикладываем электроды.