Когда загорится Луна
Шрифт:
– Увлекаешься мифологией?
Леший отвел взгляд.
– Не то чтобы… – пробормотал он. – Симона увлекалась. Она изучала всякие ритуалы, шепотки. Училась на истфаке, правда. Говорила, там встретила единомышленников.
– Как она погибла? – тихо спросил Дёма. – Не хочешь – не говори.
– Да я уже с этим справился, – ответил Леший. – Отравилась. Чем – неясно, следствие еще идет. Я нашел ее на полу в коридоре квартиры, которую она снимала. Никаких веществ, ничего, чем бы можно было отравиться… И тем не менее в заключении о смерти написано именно это. Думаю, сестру убили.
– Есть подозрения кто?
– Кто-то из ее дружков, – нахмурился Алексей. – Тех, с кем она проводила свои дурацкие ритуалы. Других кандидатов нет… Ты не против, если я тут посижу? Интересно, как ты работаешь.
Демьян был только «за». Леший устроился на высоком стуле у окна. Он то смотрел на улицу, то наблюдал за работой художника. Дёма же робко обмакнул в краску кончик кисти. Казалось, Весна снова выберется и на этот раз все закончится его гибелью. Однако героиня его полотна продолжала изучать художника хищным взглядом. Полудница, значит? Может быть…
А в лицо вдруг повеяло ветром. Дёма отпрянул, и ощущение пропало.
– Все в порядке? – спросил Леший.
– Да, – ответил художник, радуясь, что в студии не один.
Он продолжил писать картину, но руки подрагивали. Так можно только испортить полотно…
– Включу музыку, – сказал он Алексею и нашел на телефоне одну из любимых композиций.
Сегодня выбор пал на Прокофьева. Звучные аккорды наполнили тишину студии.
– «Танец рыцарей»? – тут же узнал Леший.
Демьян кивнул, снова берясь за кисть.
– Сестра его любила. Часто слушала. Только вряд ли Прокофьев вдохновит тебя на «Весну».
– А на полудницу – вполне.
– Полудницы – существа летние, у тебя погодка не та, – хмыкнул Алексей, а после замолчал.
Картина, к счастью, вела себя смирно. Демьян даже успел забыть о присутствии Лешего. Тот взял в руки его телефон и включал те произведения, которые ему нравились. Дёма не был против. Важнее, что рука так и летала, краски ложились как надо, а девушка на картине из хищницы вновь превратилась в Весну. Остались последние штрихи…
Вот и всё. Демьян сделал шаг назад, любуясь, и только сейчас понял: на улице темно, кто-то включил свет и Лешего давно нет в студии. По спине сразу пробежал озноб. Ничего, главное, что картина завершена, а теперь – в общежитие. Как можно быстрее!
И на этот раз Дёма сам отдал предпочтение такси. Уже выходя из студии, заметил вложенную в ручку двери записку: «Не стал мешать вдохновению. Не потеряй тубус снова! Леший».
Странный он, его новый знакомый. Но в чем эта странность, Демьян пояснить не мог. Только усилилось ощущение, что Леший недоговаривает. А может, просто врет? Про детский дом, например, или консерваторию. В глубине души Дёма уже почти решился нанести Лёше ответный визит, придумать какой-нибудь глупый повод. Например, извиниться, что потерял счет времени, или отнести приглашение на выставку. Правда, до выставки еще много времени… В любом случае это точно не последняя встреча с Лешим, Дёма готов был поклясться.
Такси подъехало к входу. Демьян вернул ключи охраннику и забрался в теплый салон автомобиля.
Сестра живая и сестра мертвая
– Тася, я дома! – привычно крикнул Леший, распахивая двери их жилища. – Таська!
Неужели опять куда-то умчалась? Но нет, младшая сестра нашлась в своей комнате. Она, как всегда, сидела за компьютером в наушниках. Леший приподнял их и завыл в ухо:
– Та-ася!
– Лёш, ты нормальный? – обернулась Таисия, снимая наушники. – Зачем подкрадываться?
– Так ты не слышишь. – Леший упал на высокий стул с крутящейся ножкой и сделал виток.
– Прекрати, – укоризненно проговорила сестра, темноволосая, в отличие от брата, и с большими карими глазами.
Она походила на отца, в то время как Лёша и Симона пошли в мать. И по характеру Таисия отличалась от брата и сестры, была куда спокойнее и уравновешеннее.
– А то что? – усмехнулся Леший.
– Да ничего. – Тася пожала плечами. – Упадешь, ногу сломаешь, я тебя лечить не буду.
Лёша знал, что это неправда. Тася любила старшего брата и никогда не оставила бы в беде. Иногда ему казалось, что это она из них старшая. А еще сестра училась на втором курсе университета, пока Леший выступал в переходах и подрабатывал на свадьбах и днях рождения. Его младшая сестренка выбрала профессию программиста. Ей не досталась любовь к мистике от Си или талант к искусству, как брату. Ее мир состоял из языков программирования и кодов. Стоит сказать, в этом Тася была лучшей. Она только собиралась сдавать выпускные экзамены, когда ее пригласили учиться за границу. Си и Лёша в один голос уговаривали упрямицу подумать, но та сразу ответила «нет». Леший даже попытался побеседовать с сестрой на эту тему, но та резко перебила:
– Не говори глупостей, Лёшка. Я вас, конечно, люблю, но хотела бы – уехала. Только кто тогда на родине останется, а? Мне и тут хорошо.
И подала документы в университет, причем не столичный, а местный. Знала, что Лёша с ней не поедет – слишком беспокоится о Симоне.
– И где ты бродил с самого утра? – спросила Тася, все-таки поднимаясь с кресла.
– В художественной мастерской, – ответил Леший. – Там сейчас один мой приятель готовится к выставке, пообщались немного.
– С каких это пор у тебя появились приятели, Лёшка? – хмыкнула Тася, направляясь на кухню. Пришлось тащиться за ней.
– Хочешь сказать, у меня их нет? – поинтересовался Алексей.
– А что, имеются?
Тася любила отвечать вопросом на вопрос, и это раздражало. Она достала из холодильника тарелку с бутербродами и запустила кофемашину. Затем поставила перед собой чашку с горьким черным кофе без сахара, а перед Лешим – очень сладкий латте. Знала, что ее брат без сахара вообще ничего не пьет. Лёша украл из-под носа сестры бутерброд и откусил добрую половину.
– И не поел, как всегда, – вздохнула Тася. – Кстати, тебе звонила некая Карина, просила передать, что есть работа.