Когда закон бессилен
Шрифт:
Может, и так, — согласился Георгий. — Граф хищник. И у него нет постоянного места, он на выездах работает.
— Ты так говоришь, — Валентина бросила на него удивленный взгляд, — словно, хорошо его знаешь. А, — вспомнила она, — вы же сидели вместе с ним в колонии.
— И не только, — усмехнулся Хрипатый.
— Чего не только? Ты что, его раньше знал?
— Мы с ним кентами в детдоме были, — Георгий улыбнулся. — Домашним от нас покоя не было, — Валентина задержала на нем изумленный взгляд. — Тормози! — воскликнул он, резко выворачивая руль вправо.
— Ты на встречную выскочила, — прохрипел Георгий. — В нас чуть автобус не вписался, — вытерев со лба выступивший пот, усмехнулся. — сейчас начнутся неприятности. — К автомобилю быстро шел гаишник.
— Ничего, — улыбнулась Валентина. — Всё будет хорошо.
— Вот он, этот офис, — Виконт показал на два зарешеченных окна. — Видишь свет? — кивнул он на угловое. — Там эти псы сидят. На втором этаже тоже какая-то контора, она не охраняется.
— Понятно, — Граф задумчиво посмотрел на окна. — И как же ты думал в офис попасть?
— Это ты должен думать, — засмеялся Знаменский. — Я над сейфом буду башку ломать.
— Постой-ка, — удивился Граф, — ты же базарил, что знаешь, как туда попасть.
— Да если со мной таких, как ты тройка будет, — усмехнулся Виконт, — я и монетный двор брать согласен.
— Ох, и крученый, — захохотал Граф.
— Я же говорила, что ничего не будет, — Валентина включила зажигание.
— Папаней прикрылась? — насмешливо спросил Хрипатый.
— Должна же мне от него хоть какая-то польза быть! — воскликнула она.
— Ты у больницы не тормознешь? — попросил Георгий.
— Конечно, — Валентина приостановила машину.
— Подожди минут десять, — открывая дверцу, попросил он, — я туда и назад, мне только спросить.
— Хорошо, — Валентина достала сигарету.
— Сколько раз тебе повторять одно и то же! — воскликнула Галя. — Я тебя видеть не могу, понял?
— Давай поговорим спокойно, — Николай крепко сжал ей локоть. — Мне нужна ты. Я люблю тебя, я буду отличным мужем и отличным отцом Павлику, поверь.
— Я тебя ненавижу, — отчеканила Галина. — Ты мне противен. Ты подло обманул меня, ведь если бы не ты, у меня все было бы по-другому! — Размахнувшись свободной рукой, она влепила ему пощечину.
— Дура, — перехватив вторую руку, прорычал он. — Если бы не я, ты была бы сейчас голодная, а твой щенок уже давно сдох бы. Ты тблько со мной и жизнь увидела. Дрянь, — тыльной стороной ладони он резко ударил ее по лицу. Вскрикнув, Галя схватилась за разбитые губы. — И вот еще что, — прошипел ей в лицо Николай. — Если ты хоть слово вякнешь Растогину, твоему щенку крышка! — оттолкнув ее, Николай быстро пошел к выходу из больничного парка.
— Ты был с ней не слишком любезен, — насмешливо заметил сидевший на заднем сиденье широкоплечий мужчина с тонкой полоской черных усиков.
— Шлюха она, — рявкнул Николай, — тварь подколодная!
— Я не узнаю тебя, Зюзя.
— Если тебе, Туз, хочется называть меня
— Хорошо, — легко согласился Туз, — только что от этого изменится? Ты, Зюзин, рискуешь проиграть эту партию. И тогда… — он многозначительно улыбнулся.
— Не надо, Туз! — зло бросил Зюзин. — Ты же видел…
— Слушай сюда, Спортсмен, — процедил Туз, — ты сам подкинул эту идею. Так что работай! И результат должен быть только положительный!
— Сучка драная! — прошипел Хрипатый. — Проститутка! — вне себя от ярости Георгий быстро шел к машине. Плюхнулся на сиденье и с силой захлопнул дверцу.
— Что с тобой? — Валентина испытующе посмотрела на него.
— Все путем! — прохрипел он. Она покачала головой. Если обычно Георгий произносил слова с легким хрипом, то сейчас его голос напоминал рык простуженного медведя. «А медведи, — улыбнувшись, она тронула машину, — простужаются. Что-то его разозлило, — подумала она. — Интересно, что? Надо узнать. Этим можно воспользоваться. К тому же он, оказывается, был в одном детдоме с Графом. Какое совпадение! Сейчас главное — найти Графа».
Волошин подошел к гробу, всмотрелся в заострившееся лицо матери. Что-то прошептал и, наклонившись, поцеловал холодные губы самого дорогого человека в мире.
— Мама, — чуть слышно проговорил Дмитрий, — прости меня, я не смог ничего сделать. Я просто слабый, трусливый человечишка. Я страшно перепугался, мама, — он зажмурился. — Я даже не могу плакать. Похоже, я уже вообще ничего не могу.
— Ой, бабоньки, — озираясь на дом, торопливо проговорила невысокая толстуха, — Димка, видать, свихнулся. Как мать привезли, замолчал. Ни словечка не произнес. Завтра хоронить, а он будто немой, и не пьет, — всплеснула она руками. — Я уж говорю своему — сходи, нехай с тобой выпьет. Так мой зараз вернулся. Я, говорит, зашел, а он будто не видит. Я, мол, так и сяк, а он все одно как неживой сидит.
— И правда, — поддержала ее женщина постарше. — Чаво-то с головою у него…
— Хватит вам! — сердито вмешалась крупная женщина. — Горе у человека, а вам лишь бы языки почесать. Не троньте его. Лучше давайте думать, как Ксению в последний путь проводим.
— Я мяса принесу, — со слезами сказала другая.
— Я пирожков испеку, — пообещала третья.
— Значит, Волошин жив, — нервно барабаня длинными сильными пальцами по столу, сказал Филимон.
— В деревне говорят, он вроде как тронулся, — торопливо сообщил Адам, — не разговаривает ни с…
— Когда похороны? — думая о чем-то, спросил Филимон.
— Завтра.
— Кто-нибудь из родни приехал?
— Никого не было, — ответил Адам. — По крайней мере я ни о ком не слышал. Ведь если бы кто приехал, то обязательно в деревне разговор был бы.
— Вообще-то ты прав, — согласился Хирург. — Если бы родственники приехали, в деревне об этом говорили бы. Ну что же, — он встал. — Ночью к Волошину может маманя вернуться. И это скорее всего добьет его.