Когда завтра настанет вновь
Шрифт:
И до того, как монстр внутри него снова почувствует жажду.
Я подсматривала через подъездное окно, как Рок торопливо плывёт по сияющей солнцем улице, оглядываясь, выискивая кого-то. Останавливается, задумчиво смотрит на графон, который так и сжимает в руке, — и, накручивая на длинный палец прядь васильковых волос, медленно уплывает прочь от дома, где пряталась я.
Да, мне бы очень хотелось ещё посидеть с ней. Поговорить, заказать выпить. В полной мере порадоваться тому,
Выскользнув из подъезда, зашагала к железнодорожному вокзалу.
Надеюсь, Рок вспомнит обо всех моих советах. В конце концов, её отец работает в страже. Если она проверит информацию о Валентайне Инэкинсе и покажет ему… Наверняка после этого за Питером установят наблюдение. И в конце концов Ликориса поймают, и Рок даже не придётся лично с ним контактировать.
Да. С ними тоже всё будет хорошо. А мне пора на экспресс… нет, не до Фарге. До Динэ. А оттуда — к озеру Горм, где когда-то мы с Коулом танцевали на воде. Совсем неподалёку от прорехи между мирами, которую вернувшийся-в-тело-Коул сможет открыть без проблем. Потому что перед тем, как исчезнуть, я сказала ему: если бы мы могли занять места своих двойников, я хотела бы встретиться с ним там.
И если он всё ещё тот Коул, которого я знаю, он не мог об этом забыть.
***
Когда солнце, клонясь к горизонту, наливается старым золотом, я уже на месте.
Я сижу на пустынном берегу: наверное, с час шла прочь от пляжа, облюбованного любителями загара и купания, пока не нашла это место. Сюда не подъехать на мобиле, а идти пешком — слишком долго. И тогда я сняла кеды, поставив их на песок рядом с собой, засучила джинсы и села у самой кромки воды.
Хорошее место, чтобы скоротать время, оставшееся до того, как я исчезну из этого мира.
Что бы я ни говорила Эшу, вряд ли я ещё когда-нибудь его увижу. Как и маму, и Гвен с Рок, и мастера Тинтрэ. Я не пойду по маминым стопам и не стану создателем артефактов, и всем планам, которые я строила на будущее, не суждено сбыться. Но после всего, что мне пришлось пережить, цена не так уж высока: ведь я выкупаю жизни всех, кто умирал за меня в предыдущих витках, и в итоге у этой мрачной истории выходит вполне себе счастливый конец.
Да, не сказать, что мне легко уходить. Но у меня была возможность смириться.
Я чувствую под ладонями колкий тёплый песок; за спиной шепчется лес, белое солнце, клонясь к горизонту, наливается старым золотом, и прохлада озёрных вод ласкает мои босые ноги.
Он скоро придёт. Не может не прийти. Если
Если он знает меня, он знал, что я выберу, несмотря на шёпот забвения за моей спиной.
Я отвожу взгляд от водной глади, на которой поблескивают золотыми монетками солнечные блики… и, вскочив, бегу вперёд, позабыв про кеды, шлёпая босыми ногами по воде, лениво накатывающей на песок; потому что узнаю его, даже когда нас разделяет огромное пространство пустынного берега.
Заметив меня, он не бежит навстречу. Просто застывает на месте, глядя, как я приближаюсь, и серебряные пряди — до подбородка, куда короче, чем были у Коула-призрака — белым золотом горят под медленно угасающим солнцем. Почему он стоит? Неужели тот Коул, которого я помню, решил остаться в забвении? Нет, нет… но я ведь говорила ему, что хочу обо всём забыть, и зачем бы тогда ему выбирать память обо мне, раз меня всё равно больше не будет; и, может, он пришёл сюда просто потому, что где-то здесь проход на Эмайн, и не понимает, кто это бежит к нему, не узнаёт меня, даже не знает о моём существовании…
Я останавливаюсь, когда нас разделяет всего пара шагов. Замираю, тяжело дыша, жадно вглядываясь в его спокойное лицо, на котором не дрогнула ни одна черта — и глаза цвета сиреневого заката изучают меня в ответ, пока мы стоим на пустынном берегу, на тонкой кромке прозрачной воды: одинокие, босоногие, между лесом и озером. Стоим, будто ожидая чего-то, чего так никогда и не произойдёт.
Неужели он…
— Знаешь, я видел ужасный сон, — произносит Коул негромко. — Сон, в котором ты умираешь. Раз за разом, снова и снова. А я пытаюсь спасти тебя, но ничего не могу изменить.
Сердце, застывшее под ледком ужаса, вздрогнуло — и забилось снова.
Он не верит. Не может поверить, что всё это позади, что я здесь, живая, наконец-то живая…
Не может.
Так же, как и я.
— Я знаю. Я тоже видела его. — Я делаю ещё один шаг. Неуверенно протягиваю вперёд чуть дрожащую руку. — Но… это ведь был только сон?
Он тоже тянет пальцы ко мне — в жесте, точно отражающем мой, — и наши ладони смыкаются, словно в первой фигуре того вальса, что мы танцевали в прошлой жизни. Тёплые, настоящие ладони. Из плоти и крови.
В реальном мире.
— Да. — Губы Коула трогает улыбка, и я вижу, какая она, его улыбка, когда её не отравляет горечь или печаль. — Теперь это только сон.
И я понимаю: после всего, чему уже не суждено случиться, мы наконец-то, всё-таки — вместе. Есть и будем.
Даже когда моё последнее завтра настанет вновь.