Когда завтра настанет вновь
Шрифт:
— Хорошо, — я едва могла шевелить губами, собственный голос казался чужим и далёким. — Только я не знаю, как мы сможем уйти, при этом не встречаясь с людьми.
— Поедем в мобиле. Я поведу. Ключи у тебя?
— Мобиль взял Питер. Он поехал за лодкой.
— Он… уехал на нём? — Рок уставилась на меня. — Но когда я пробиралась в ваш дом, мобиль стоял в саду.
Пару мгновений мы просто смотрели друг на друга.
Если я так увлеклась чтением, что не заметила, как подходит Рок, то пропустить звук подъезжающего
Когда что-то едва заметно стукнулось о мою босую ногу, я опустила взгляд. И ещё успела увидеть средний, с ноготь большого пальца, сапфир, подкатившийся к моей пятке, прежде чем всё вокруг затмило ослепительное синее сияние.
К моменту, когда ко мне вернулась способность видеть, я лежала на полу, прижавшись щекой к прохладному паркету. Не чувствуя собственного тела, не в силах шевельнуть даже пальцем. Рок лежала рядом, глядя в потолок с тем же изумлением; и когда рядом с моим лицом возникли знакомые ноги в джинсах и мокасинах, я попыталась разомкнуть губы, попыталась позвать на помощь — и не смогла.
— Вот иногда забудешь купить хлеб, и чуть не загубишь всё дело. Пришлось бросить мобиль у дома и дойти до магазинчика на этой же улице. Вернулся, глянул в окно — а Лайза уже не одна… но вы так увлеклись разговором, что даже не услышали, как я лезу внутрь. — Не глядя на меня, Питер нагнулся за сапфиром, так и лежавшим на полу: пустышкой, уже выплеснувшей заключенное в ней заклятие. — Жаль.
Он выпрямился, и я перестала видеть его лицо. Постоял на месте, словно в раздумьях, а затем его ноги двинулись мимо моего лица. Вперёд.
К Рок.
— А я думал, мы останемся друзьями. — Питер опустился на колени рядом с баньши. Сунув сапфир в карман, достал оттуда же бритву. — Тоже жаль.
Его фигура расплывалась перед глазами в странной, невесть откуда взявшейся посреди дня темноте, но я различила блеск лезвия, когда он раскрыл бритву.
Нет, Питер, хотела крикнуть я, но не смогла шевельнуть губами. Нет, пожалуйста, ты не можешь, не можешь быть тем, кем…
— Пит… По… жалу…
Шёпот баньши разбил звенящую тишину. Она может говорить. Значит, может встать.
Боги, пусть она встанет, пусть убежит, пусть…
— Ты мне нравилась, Рок. Правда. — Я не видела его лица, уже почти ничего не видела, но в бархатном голосе прозвучало искреннее сожаление. — Извини.
Когда мгновенный шелест бритвы сменился тем жутким бульканьем, с каким люди захлёбываются собственной кровью, я даже не смогла закричать. Ужас сковал руки, ноги, всё бесполезное тело надёжнее обездвиживающего заклятия, мысли застыли, отказываясь понимать, отказываясь признавать, отказываясь верить…
И свет померк.
— IX —
— ОДИННАДЦАТЬ ДНЕЙ НАЗАД ~
Прохладное летнее предрассветье. Небольшой кирпичный дом в тихом
Во сне лицо Лайзы безмятежно и беззащитно — и, может, поэтому во взгляде Коула, который стоит у изголовья её кровати, читается это странное сочетание горькой нежности и неизбывной тоски.
Когда Лайза начинает ворочаться во сне, чуть приоткрыв сонные глаза, его уже нет рядом.
Спустя пару секунд мисс Форбиден, мирно спящая в другой комнате, тоже открывает глаза — по причине того, что её плеча касается чужая рука. И когда рядом с прикроватной тумбочкой женщина видит Коула, в лице её не остаётся и намёка на сонливость.
— Ты? — мисс Форбиден изумлённо садится на постели, прикрывшись одеялом; спросонья голос у неё хриплый. — Что ты тут делаешь?
Коул смотрит куда-то мимо неё. Глаза тусклые, в лице ни единой эмоции. Бесстрастная, бледная, как воск, маска.
— Я думала, я больше тебя не увижу. — Мисс Форбиден обеспокоенно тянется к ночнику рядом с кроватью. — Что-то пошло не так? Но никаких тилвитов и дин ши на горизонте не появлялось, а двадцать пятое июля послезавтра… то есть уже завтра, и…
— Я не знаю, что мне делать. Я испробовал всё, но ничего не помогло. Лишь хуже и хуже, — голос фейри спокоен, нетороплив и так тих, что больше похож на шёпот. — Это заколдованный круг, который я не могу разорвать.
Даже отчаянный, до хрипоты, до боли крик не прозвучал бы так жутко.
— Это Лайза, да? С ней что-то случится? Твой двойник всё-таки…
— Я хотел бы вам рассказать. Но не могу.
— Почему?
— Если я сделаю это, вы умрёте.
Коул произносит это без печали, без горечи. Просто и буднично, как давно свершившийся факт, который он не раз озвучивал.
— Я… почему?
— Потому что я уже делал это. И всегда это заканчивалось одним и тем же. — Фейри кажется марионеткой, губы которой приводятся в действие каким-то хитрым механизмом. — Никому не дано знать о будущем слишком много. А то, что я сделал с ним, так искалечило океан времени, что он отчаянно пытается защитить себя. И устраняет любого, кто даже просто знает об этом.
В глазах мисс Форбиден мелькает внезапное понимание.
— Это… на самом деле это ведь не второй наш разговор, правда? Далеко не второй?
Коул молчит.
— Но Лайза погибнет, если ты мне не расскажешь?
— И даже если расскажу. Что бы я ни делал, всё бесполезно, — он говорит это почти безразлично. — У неё есть лишь один путь, по которому она может пойти, чтобы спастись. И тогда всё закончится тем же, что я так стремился исправить.
— И что это за путь?
— Уйти на Эмайн Аблах. И никогда не возвращаться.