Когда звонит Майкл
Шрифт:
— Я больше чем уверен, воспитанники следуют вашим указаниям. Все они, похоже, очень послушные мальчики, однако Питер — исключение. Я теперь почти убежден, что выбирался он именно этим путем. И точно так же возвращался назад. Причем неоднократно, а по меньшей мере раз десять, а то и все двенадцать. Ну все, нам пора.
Оказавшись во дворе, Доремус посмотрел на окна Питера.
— Стоит преодолеть вон тот опасный участок, пока крыша не станет более плоской, и тогда путешествие по ней — вообще дело плевое. А на фоне темного леса мальчика вряд ли можно заметить. Самый сложный отрезок пути — вот
Они подошли к следующему жилому корпусу. Здесь в сплошной стене одиноко чернела дверь, а дальше тянулся каменный переход в столовую. Стены его были увиты плющом.
— Вы считаете, что он лазал по этому плющу? — засомневался Милс.
— Это единственный путь, чтобы слезть с крыши.
— Да, но вы забываете, что Питер Мэтис не ахти какой спортсмен, — грустно возразил Куинлэн. — Что же могло заставить его совершать такие опасные прогулки по крышам?
Доремус задумчиво посмотрел на директора школы.
— Возможно, Крэг откроет нам эту тайну. А теперь надо проведать мальчика. Как он там себя чувствует?
Крэг и Эми покинули лазарет и сидели теперь в кабинете директора на диване.
— Сейчас он спит, — без обиняков начала Эми, как только вошли мужчины. — Но это стоило нам большого труда. Его так напичкали успокоительным, что, по идее, он должен был отключиться за считанные минуты. И тем не менее что-то его здорово беспокоит...
Голос девушки звучал печально.
— Он метался в постели и стонал. Пришлось повозиться с ним не менее получаса. Давно не случалось такого в моей практике.
Крэг ничего не добавил. Он выглядел крайне подавленным и все время молчал. А когда он собрался закурить, руки у него сильно задрожали. Это выглядело почти комично, словно какой-то заштатный актер бездарно пытался изобразить мертвецки пьяного.
— Можно утром задать Питеру несколько вопросов? — осторожно закинул удочку Милс, но Крэг тут же взорвался:
— Ни в коем случае!
Однако через несколько секунд он, очевидно, пожалел о своей вспышке гнева и, окинув присутствующих виноватым взглядом, начал оправдываться:
— Питеру надо сейчас хорошенько отдохнуть... ему нужен полный покой. Скорее всего придется подержать его на транквилизаторах несколько дней. Видите ли, я не знаю, какую душевную травму перенес этот мальчик, но постараюсь выяснить это сам в спокойной обстановке... Я расспрошу его обо всем...
— А вдруг Питер Мэтис как раз и есть ваш брат Майкл? — подал голос Доремус.
Психолог заморгал, будто ему только что пришлось выслушать какую-то дикость.
— О чем вы говорите?
— Я поясню. Может быть, он считает вас своим братом?
— Боже мой, ну, разумеется, нет!
— А ведь поначалу вы сами были убеждены в том, что мальчик, который звонил Элен по телефону, искренне считал себя Майклом Янгом.
— Да, я не отвергал такой вариант. Но Питеру ничего не известно о моем брате! Впрочем, за последние пару недель он и в самом деле мог понабраться слухов
— Да, я помню, что он немой. Но проблемы у него психологические, а не физические, верно?
— В четыре года он перестал говорить из-за сильных эмоциональных переживаний и с тех пор не произнес ни слова.
— Возможно, он ничего не говорит, — согласился Доремус, — но как девятилетнему мальчику, ему удаются куда более необычные для этого возраста вещи.
И следователь рассказал о том, что ему удалось обнаружить в комнате Питера. Крэг выслушал его молча, а потом встал и подошел к окнам, выходившим на освещенный прямоугольный двор интерната. Эми присоединилась к нему, и на какое-то время в комнате воцарилась тишина.
Когда Крэг, наконец, отвернулся от окна, вид у него был обескураженный.
— Я не могу в это поверить.
Милс посмотрел на Доремуса. Тот, очевидно, погрузился в свои размышления, потому что его умные зеленоватые глаза слегка затуманились, словно он сейчас что-то тщательно обдумывал. Следователь ничего не добавил к словам Крэга, он продолжал разглядывать Эми, которая, казалось, не в силах была отойти от окна. Милс теребил поля шляпы и вертел ее в узловатых пальцах, а потом вдруг заявил:
— Не верить — мало, и неверие вряд ли продвинет нас к разгадке тайны. То, что случилось сегодня, как раз лучше всего объясняет версия Доремуса. А теперь подытожим Сначала раздаются эти телефонные звонки у миссис Коннелли — да вы ведь сами присутствовали при таком...
Крэг медленно покачал головой. — Во всяком случае, вы присутствовали в ее доме, когда раздался этот звонок. Короче, мальчик объявил, что он — ваш брат, а потом начал вести себя более вызывающе. Затем он звонит Пэг Коннелли и предупреждает, что с доктором Бриттоном должно произойти несчастье — и буквально в тот же день доктор погибает. Но это непохоже на несчастный случай; наоборот, все, кажется, продумано до мелочей и отлично сработано. А когда несчастная Эльза вытаскивает своего мертвого мужа из амбара, то сразу натыкается на мальчишку, который непонятно за каким дьяволом шляется в такой час на их участке и при этом, по уверению самой Эльзы, как две капли воды похож на Майкла, каким он ей запомнился.
Инок прокашлялся. Видимо, он не привык к таким длинным речам, а затем решительно продолжал:
— И этот ваш подопечный, Питер Мэтис, вполне мог сойти за вашего брата, если вспомнить ту поблекшую любительскую фотографию, где Майклу примерно столько же лет. Очень уж Питер на него смахивает.
— По-моему, между ними нет ничего общего.
— Обратите внимание на форму лица и расположение глаз. Другие тонкости, в том числе и цвет волос, не так уж важны. Дайте мне закончить. Пэгги Коннелли уверяет, что дважды видела этого мальчика, и я охотно принимаю ее слова на веру, несмотря на то, что она всего-навсего ребенок. Однажды это происходит в сумерках на школьной спортплощадке в Шейдс, а ведь за школой тянется тот же горный хребет, как и здесь, да и расстояние между школами не более двух миль.