Коглин
Шрифт:
Он еще какое-то время глядел на Лютера, обратив к нему это свое беспечное, открытое лицо.
Затянувшееся молчание прервал Клейтон, вымолвив:
— Пора бы нам дело делать, Лютер.
Голова Маккенны медленно повернулась, и он воззрился на Клейтона, но тот поскорей отвел глаза.
Маккенна снова поглядел на Лютера:
— Не стану вас задерживать. Мне и самому надо вернуться к работе. Спасибо за напоминание, Клейтон.
Клейтон покачал головой, точно дивясь собственной глупости.
— Вернуться обратно в мир, — провозгласил Маккенна с тяжелым вздохом. — Ох уж времена. Те, кто хорошо зарабатывает, считают, что это в порядке вещей — кусать руку, которая их же и кормит. Известно
— Нет, сэр.
— Понятия о нем не имеем, сэр.
— Становой хребет капитализма, джентльмены, — это производство товара с целью его продажи. Вот и все. Вот на чем зиждется наша страна. Потому-то истинные герои нашей страны — не воины, не спортсмены и даже не президенты. Истинные герои — те, кто создал наши железные дороги, наши автомобили, наши заводы и фабрики. А следовательно, те, кто у них работает, должны быть благодарны за то, что участвуют в процессе, формирующем самое свободное общество в мире. — Он похлопал Лютера по обоим плечам. — Но в последнее время они ведут себя как неблагодарные свиньи. Можете в такое поверить?
— У нас, цветных, смутьянство не в заводе, сэр.
Глаза Маккенны расширились.
— Да откуда ты свалился, Лютер? В Гарлеме сейчас полным-полно левых движений. Ваши смуглые братья получили кое-какое образование, и тут же начали читать своего Маркса, своего Букера, своего Фредерика Дугласа, и выдвинули своих Дюбуа и Гарви , [63] которые, по мнению отдельных лиц, не менее опасны, чем Голдмен и Рид. — Он поднял палец: — По мнению отдельных лиц. Кое-кто даже утверждает, что НАСПЦН — лишь фасад для подрывных и подстрекательских идей. — Рукой в перчатке Маккенна мягко похлопал Лютера по щеке. — Кое-кто. — Он отвернулся и поднял взгляд на обожженный потолок. — Ну что ж, работы у вас непочатый край, парни. Не буду вам мешать.
63
Букер Талиаферро Вашингтон (1856–1915) — американский просветитель, писатель, политический деятель, борец за права темнокожего населения США;
Фредерик Дуглас (1818–1895) — американский социальный реформатор, писатель, государственный деятель, горячий сторонник отмены рабства в США;
Гарви– младший Маркус (1887–1940) — центральноамериканский журналист, издатель, видный представитель «черного национализма».
Маккенна заложил руки за спину и двинулся к выходу; Лютер с Клейтоном перевели дух, лишь когда он вышел из прихожей и спустился по ступенькам.
— Беда, Лютер, — произнес Клейтон.
— Сам знаю.
— Уж что ты там ему сделал, не знаю, но надо бы тебе переделать это обратно.
— Ничего я ему не сделал. Он со всеми такой.
— Какой? Белый-пребелый?
Лютер кивнул.
— И мерзкий, — добавил он. — Такие жрут и жрут тебя, пока одни косточки не останутся.
Глава двадцатая
Уйдя из особого отряда, Дэнни снова начал патрулировать свою прежнюю территорию, подотчетную 1-му участку, здание которого располагалось на Хановер-стрит. В напарники ему дали Неда Уилсона, которому оставалось два месяца до пенсии и на службу было начхать уже пять лет как. Почти всю свою смену Нед проводил в «Костелло» за выпивкой и картами. Обычно они с Дэнни видели друг друга только сразу после того, как заступали (минут двадцать), и перед самым окончанием вахты (минут пять). Все прочее время Дэнни был предоставлен
Перед ними стояла задача вербовать сторонников и получать свидетельства. Дэнни вовсю строил из себя рубаху-парня, улещал, уговаривал и в итоге убедил многих написать отчеты о своих расходах в сравнении с доходами и об условиях работы. Он привлек также шестьдесят восемь человек на собрания Бостонского клуба.
Работая под прикрытием, он испытывал такое острое отвращение к себе, что теперь даже поражался, как ему вообще удавалось с этим заданием справляться. Между тем время, которое он уделял клубу в надежде создать профсоюз, наделенный действенной переговорной силой, порождало в нем чувство страстной, едва ли не проповеднической целеустремленности.
Вернувшись однажды днем к себе в участок с тремя новыми свидетельствами патрульных из 10-го, он решил: вот оно, то, до чего он пытался доискаться со времен Салютейшн-стрит, та причина, по которой судьба его пощадила.
Среди своей почты он обнаружил записку: отец просил заглянуть вечером после смены. Дэнни знал по опыту, что такие отцовские вызовы обычно ничего хорошего не предвещают, но все же сел на трамвай и отправился в Южный Бостон. За окнами сыпал легкий снежок.
Дверь открыла Нора, и Дэнни сразу понял, что она его не ожидала. Она одернула на себе свитер домашней вязки и отступила назад:
— Дэнни.
— Добрый вечер.
После гриппа он ее почти не видел, да и своих родных почти не видел, если не считать того воскресного обеда несколько недель назад, где он познакомился с Лютером Лоуренсом.
— Заходи.
Он переступил порог и размотал шарф:
— А где мама и Джо?
— Уже легли, — ответила она. — Повернись.
Он послушался, и она щеткой отряхнула снег у него с плеч и со спины.
— Вот так. Теперь давай его мне.
Он снял пальто и уловил слабый аромат ее духов, которыми она пользовалась очень редко. Розы, чуть-чуть апельсина.
— Как ты? — Дэнни посмотрел в эти светлые глаза, думая: «А ведь я умереть за нее готов».
— Отлично. А ты?
— Все в порядке.
Она повесила его пальто и аккуратно разгладила шарф рукой. Это было для нее необычно, и у Дэнни на секунду перехватило дыхание, он стоял и смотрел на нее. Она повесила шарф на отдельный крючок, снова повернулась к нему и почти сразу же опустила глаза, словно ее поймали на чем-то постыдном.
Я все сделаю, хотел сказать Дэнни. Что угодно. Я был дурак. И с тобой, и уже после тебя, и теперь, когда вот так стою перед тобой. Дурак дураком.
Он произнес:
— Я…
— Ммм?
— Прекрасно выглядишь.
Она снова встретилась с ним глазами, и взгляд у нее был ясный и почти теплый.
— Не надо.
— Что не надо?
— Ты знаешь, о чем я. — Она глядела в пол, сложив руки на груди и обхватив ладонями локти.
— Я…
— Что?
— Виноват.
— Я знаю. — Она кивнула. — Ты уже достаточно наизвинялся. Более чем достаточно. Ты пекся, — она подняла на него глаза, — о респектабельности. Разве не так?