Когти Каганата
Шрифт:
– Кто такие будем? Куды идём? – утробный бас бабы Тоши соответствовал всему остальному облику.
– Гражданка, вы что – не видите, какая на мне форма?! – сердито спросил Никольский. Но бабу Тошу его реплика с толку не сбила и с места не сдвинула.
– Мало ли – форма! – пророкотала она. – А если я на себя генеральскую форму напялю, так ты мне козырять, что ль, станешь? И нисколько вопросов не задашь? Вот и я задаюсь вопросом: а ну, как ты есть из себя фашистский шпик?! Покажь документ, и без разговоров! Бдительность – наше оружие! Слыхал такое?
Пришлось покрасневшему до ушей товарищу младшему
Герман, внимательно наблюдавший за старухой, про себя усмехнулся – та и не подумала изучать предъявленный документ, взглянула лишь мельком. Понятное дело: её и не интересовали личности незнакомцев, вся сцена разыграна просто потому, что такова сущность Бабы Тоши, её, так сказать, жизненная позиция.
– По краюшку идите, по краюшку! Не видите разве – вымыто всё! – посторонившись, прорычала суровая уборщица.
Ни Герман, ни его молодой подчинённый, даром что сотрудники всесильного ведомства, и не подумали ослушаться. Вредная же старуха пошла следом и, продолжая мыть пол, бдительно не выпускала пришельцев из поля зрения.
Добравшись до телефона, Крыжановский соединился с Берия и кратко изложил ему суть ситуации с Артюховым. Несколько мгновений нарком молчал, а потом спросил с явным благодушием в голосе:
– Как это Михаил Капитонович решился бросить на произвол судьбы свои яйца?
Герман метнул взгляд на бабу Тошу, мысленно сравнил её тяжёлую, устрашающего вида швабру с ржавой саблей археолога, которая, к тому же сломалась от одного удара о древнюю хазарскую керамику, и доложил:
– Уверен, коллекциям института ничто не угрожает: здесь очень надёжная охрана.
Берия не стал уточнять характер означенной охраны (видимо, поверил уверенному тону собеседника), а просто бросил в трубку:
– Добро!
После этого раздались короткие гудки. Герман кивнул Никольскому, поясняя таким лаконичным способом исход разговора. И смышлёному особисту, чтобы просиять лицом, кивка оказалось вполне достаточно.
Артюхов также воспринял известие с воодушевлением. Он немедленно разлил по стаканам спирт и разделил на три части остатки закуски, состоящие из малого количества хлеба и большого количества лука.
Вскоре выяснилось, что, пока собеседники ходили звонить, Михаил Капитонович напряжённо думал над новой для себя информацией. Результаты размышлений учёный начал выкладывать сразу же после того, как выпили за успех предстоящего задания.
– Я, кажется, догадался, откуда немцы узнали про «когти»…
– Вот как? – обрадовался Никольский, уплетая хлеб с луком – от алкоголя офицер благоразумно отказался.
– Я ведь уже говорил, что, согласно Кембриджскому документу князь Олег покорился досточтимому Песаху, – уточнил Артюхов. – Ну, так вот, Песах заставил Олега воевать вначале с бывшими союзниками – византийцами, а затем отправил на персов, за море. Там Вещий и погиб, укушенный змеёй. Предполагаю, что из дружины князя в Киев вернулись не все. Это же были викинги! Скорее всего, некоторые отправились на родину – в Скандинавию. А там, из их рассказов родились саги. Очевидно, в какой-то из них оказался увековечен случай применения хазарами пресловутых «когтей»...
– И эта сага попала в лапы фашистов! – закончил за учёного Никольский.
– Всё правильно! – подтвердил Артюхов. – Есть же исландская
– «Аненербе», – подсказал Крыжановский. – Вот они-то нам и противостоят. Если я правильно оцениваю ситуацию, то как раз сейчас эти молодчики активно раскапывают Саркел.
– О, нет! – Артюхов в отчаянии схватился за голову. – Нужно их немедленно остановить… Когда вылет?
– Завтра, рано утром, – сказал Герман.
– Это хорошо, что так скоро, и просто замечательно, что я тоже в деле… Зубами рвать буду гадов!
– Дело за малым, – охладил пыл коллеги Герман. – Осталось обозначить точное местоположение Саркела. Собственно, это и есть главный вопрос, за ответом на который мы к тебе приехали.
Никольский молча расстегнул полевую сумку и достал карту-трёхвёрстку, которую тут же развернул перед Артюховым. Сверху на карту лёг остро отточенный красный карандаш.
Археолог снял очки, протёр их подолом пиджака, а затем, водрузив на место, склонился низко над картой. Через несколько мгновений он схватил карандаш, начертил на карте крошечный аккуратный крестик и уверенно доложил:
– Вот здесь, у самой окраины хутора Попова, в семи километрах от станицы Цымлянской. Там было старое русло Дона, теперь оно проходит далеко в стороне…
– Миша, ошибка будет стоить всем нам жизни, – мягко сказал Герман, отнимая у коллеги карту.
– У меня нет никаких сомнений! – поджал губы археолог. – Но, чтобы у вас, товарищи, их тоже не водилось, позвольте доложить свои аргументы.
На беднягу Никольского жалко было смотреть – его порядком утомили непрекращающиеся исторические экскурсы Михаила Капитоновича – наверное, молодой офицер здорово сожалел о том, что вначале разговора подзадоривал профессора заинтересованными вопросами и репликами. Что касается Крыжановского, то он просто наслаждался беседой – погружение в любимую науку, некогда бывшую делом всей его жизни, возвращало позабытые и, казалось бы, навсегда утраченные чувства. Увы, обстоятельства требовали не уводить разговор в сторону от предстоящего задания.
– По берегам Дона много древних памятников культуры, – начал Михаил Капитонович. – Левобережное и правобережное городища у станицы Цымлянской; ниже по течению находится Кобяково городище; у хутора Средний, опять же…
Никольский страдальчески кашлянул. Взглянув на него, рассказчик поспешил закончить перечисление.
– В общем, городищ достаточно, чтобы запутать поиски. Но, как уже упоминалось, я все те места на брюхе излазил и могу сказать определённо – только левобережное Цымлянское городище подпадает под признаки Саркела. Что мы знаем об этой крепости? Во-первых, то, что построили её византийцы по просьбе хазар, а во-вторых, что её впоследствии захватили русы, которые потом долго жили там, пока их, в свою очередь, не вытеснили половцы. Раскопки Левобережного городища дали следующие находки: византийские постройки, хазарские предметы быта, характерные для Маяцко-Салтовской культуры, далее – слой угля как от большого пожара, и выше уже – слой с русскими монетами, иконками и крестиками…