Когти шатуна
Шрифт:
"Икорка свой, тумгутум, - размышлял охотник.
– Жалко соболишку, однако надо ему отнести. Крепко с нас план спрашивают..."
Только поздней ночью заснул Долган коротким неспокойным сном. Снились ему волки, целая стая. Напали на него, и ему, Долгану, с трудом удалось убежать от них. Звери бегали вокруг избушки, громко завывали и скреблись в дверь. Откуда здесь волки взялись? Он уже давно не встречал их.
Проснулся в один миг, будто и не спал вовсе. В избушке стоял полумрак, через тусклое оконное стекло пробивался сероватый свет. Из темноты в углу уже выделялась остывшая за ночь железная печурка. Было холодно.
И тут он уже не во сне, а наяву вдруг услышал жуткий вой. Долган прислушался. Вой то усиливался, то умолкал. Охотник вскочил, натянул меховые брюки, торбаса, кухлянку, схватил карабин, но у двери остановился. Вой явно не походил на волчий. Скорее всего выла собака, а рядом с ней тявкали, скулили другие.
"Икорка, видно, сам ко мне едет, - обрадовался охотник.
– Чайку надо вскипятить, мясо сварить".
Долган поставил в угол карабин, стал разжигать печурку.
"Зачем он такую дурную собаку держит?
– думал коряк, прислушиваясь к вою.
– Волосы дыбом встают от такого воя".
Когда в печурке весело загудел огонь, Долган вышел наружу. Он обошел избушку, потом забрался на высокий снежный бугор и, вглядываясь в серую предутреннюю даль, несколько минут стоял, прислушиваясь к собачьему лаю. Но сколько Долган ни стоял, лай и вой раздавались на одном месте, где-то в густых зарослях кедрача.
"Наверное, не Икорка, - засомневался охотник.
– Тот бы не стал ночевать там, когда до моей избушки рукой подать".
Вернувшись в избушку, Долган решил позавтракать, а потом сходить навестить путника, который остановился в кедровнике на ночь. А собаки выли по-прежнему так жутко, что и ему есть расхотелось. Выпив кружку чаю, привязав к ногам "вороньи лапки". Долган направился прямо в заросли, откуда слышался лай собак. Нечасто ему доводилось за эту зиму встречать людей. Хоть словом переброситься с человеком.
"Зачем он такую дурную собаку держит? Воет, как волчица, - опять подумал охотник.
– Жутко даже".
Светало. Глаза уже различали вдали снежные сопки. Охотник спешил, он боялся, что путник скоро позавтракает и уедет и ему не придется поговорить с ним. Забросив за спину карабин, иногда оглядываясь, он шел скорым охотничьим шагом. Кругом было тихо, спокойно и холодно. Только собачий вой, казалось, и нарушал это холодное спокойствие.
"Как по покойнику", - неожиданно подумал Долган, и у него по спине пробежала неприятная дрожь.
Спустившись в долину, охотник остановился, огляделся. Впереди шли сплошные заросли кедровника, откуда и слышался вой. Взяв карабин, он медленно направился в кусты. "Не к добру она воет", - раздвигая рукой ветки кедровника, думал Долган. Снег здесь был рыхлый, глубокий. "Вороньи лапки" утопали, цепляясь за кусты, и он еле-еле пробирался вперед.
Охотник не ошибся: выйдя из зарослей, он увидел собак. Они были в застегнутых ремнях - алыках, которыми зацепились за куст и теперь так запутались, что представляли живой клубок. Долган остановился в трех шагах, думал, как подойти и освободить их. Бедные животные притихли, уставились настороженными глазами на охотника. Бока их опали, и было видно, что собаки давно не кормлены.
– Кто же
– Долган припоминал все знакомые упряжки в округе.
– Бедненькие, куда же вы дели своего хозяина? А может, вы убежали от него?
– Он говорил ласково, наблюдая за собаками. Огромный пес дружелюбно заколотил хвостом по снегу.
"Не могли они убежать от хозяина. Тем более в застегнутых алыках. А где же нарта? Не знаю, чьи вы.
– Охотник обошел вокруг, боясь подойти ближе.
– Мало ли что на уме у голодных чужих псов? Чего доброго, и канайты снять могут".
Однако собаки были спокойны, они поворачивали к нему морды, дружелюбно виляли хвостами - ждали помощи.
– Ух вы, мои собачки, ух вы, мои бедненькие... Что же с вами случилось?
– Приговаривая, Долган, приблизился к огромному крайнему псу. Этот кобель был самый сильный и, как показалось охотнику, добрый.
– Ну, иди ко мне, иди.
Пес от радости даже ухитрился подхалимски лизнуть охотника в нос.
– Ну, молодец, молодец.
– Долган, поглаживая голову собаки, дотянулся до ремня и расстегнул его. А через несколько минут таким же образом освободил всех собак. Их было девять. Потом аккуратно распутал всю упряжь.
– А теперь идемте ко мне, я вас покормлю, - сматывая потяг и алыки на руку, сказал охотник.
Собаки успокоились и теперь внимательно глядели на него, ожидая корма.
– Накормлю, накормлю, сварю вам лисицу.
– Долган стал подниматься к своей избушке. Но собаки не пошли за ним. А вожак поднял морду вверх и снова завыл. Долган оглянулся, пес смолк и бросился в кусты.
– Э-э, тут что-то не так, - смекнул охотник.
– Куда же он меня зовет? Надо пойти за ним.
Как всегда, бригадир оленеводов Аккет проснулся в то утро рано. Минуту полежал в теплом кукуле. Было тихо и свежо. Только временами налетал ветерок, пружинил стенки палатки, хлопал ими и умолкал, словно обессиленный. Вокруг головы Аккета бело от инея, будто творога мерзлого набросал кто-то.
Вылез из палатки, потянулся сладко, огляделся. Оранжевое негреющее солнце выкатилось на линию горизонта и теперь золотило все вокруг. Сугробы снега в лучах его пылали красным пламенем. Справа, за палаткой, зеленели островки вечнозеленого стланика кедрача.
Солнечный зайчик от корки снега попал в глаза, но Аккет взгляда не отвел. Стоял и любовался оживающей природой. Любил пастух солнце встречать. Встанет обычно на пригорок или какую-либо возвышенность и смотрит, как в лучах меняется тундра. Вначале загораются все бугорки, а впадины еще серые, угрюмые, поднимается солнце, движется светлая полоса, и тундра за ней преображается. Красота!
Неладное он почувствовал, когда увидел собак. К нему они бежали всей гурьбой, как обычно, но почему-то поджав свои косматые хвосты и виновато повизгивая. Не добежав нескольких шагов, они попадали на спины и катались, словно перед пургой, ласкаясь к нему, будто выпрашивая прощения. Недоумевая, смотрел он на них, а приглядевшись, заметил, как сильно раздуты их бока.
"Что бы это значило?" - удивился Аккет.
Раньше не было случая, чтобы собаки нападали на оленей. Наоборот, собаки всегда помогали пастуху. Странно было и то, что не видно было стада. Даже ездовых оленей поблизости не находил. Медленно обошел кусты, поляну. Все вокруг было истоптано, выбито оленьими копытами, занавожено их мелкими шариками. Но оленей не было.