Кокон
Шрифт:
— Вы доедайте, — сказала Лия, — а я пойду распоряжусь насчет комнат. Скоро вернусь.
Коскинен почувствовал, как возвращается хорошее настроение. Вкусная еда, крыша над головой, ощущение силы и компетенции людей, встретивших его в этом доме, плюс — таблетка стимулятора, — что еще нужно для счастья?
— По-моему, — произнес он, уплетая за обе щеки, — мы вышли на финишную прямую.
— Неужели? — удивленно переспросила Вивьен. Она едва притронулась к завтраку, и Коскинен видел, что девушка все еще напряжена и встревожена. Он попытался как-то смягчить ситуацию, но запутался в словах.
— Извини, — сказала Вивьен после паузы, — но всю мою жизнь
— А если папаша Абрамс нацепит на подбородок длинную белую мочалку и выйдет с криком «Эй, эй, детки!» — это тоже не поможет? — весело спросил Питер.
Вивьен кисло улыбнулась, и, наклонившись чуть вперед, взяла его за руку.
— Ты хочешь сказать, что еще не разучился испытывать жалость к самому себе? Ты потрясающий человек, Пит.
Услышав легкие Лиины шаги, Коскинен поднялся, высматривая приближающуюся девушку. На нее было приятно смотреть, она словно магнитом притягивала его взгляд, но в то же время Питеру было немного неловко, потому что совсем недавно в такси…
— Ну, вы закончили с завтраком? — спросила Лия. — Очень хорошо. Тогда идите за мной. Я покажу вам ваши комнаты. Примите ванну, и ложитесь спокойно спать. — Она улыбнулась.
— Только не спать, — заспорил Коскинен. — После пятнадцати миллиграмм допинга спать невозможно!
— О, я и забыла! Тогда, если не возражаете, могу показать вам наш дом.
— Вы очень добры.
Лицо Лии посерьезнело.
— Вы были другом Дэйва на корабле… Дэйв очень много рассказывал о вас. И вы сделали столько хорошего и для него, и для всех…
— Не так уж и много.
— Если уж не Кратер, то, во всяком случае, китайское подполье уничтожено точно. Благодаря вам, — Лия тряхнула головой, длинные волосы взметнулись пушистым облаком. — До сих пор не могу в это поверить.
— Ну, это просто случайность. У меня была одна задача — унести ноги.
— Пойдем, — она осторожно взяла его под руку. Вивьен, отстав на шаг, молча двинулась следом.
Комната поразила Коскинена — он совершенно не ожидал встретить подобную роскошь. Номер в отеле и апартаменты Вивьен в Кратере не шли ни в какое сравнение с обстановкой дома Абрамса. Несколько минут Питер восхищенно озирался вокруг, потом, переодевшись в удобный костюм, шелковистый на ощупь, словно марсианский клоклиф, вышел к Лие, которая дожидалась его в солярии.
— Может, подождем Вивьен на воздухе? — предложила Лия. — Сегодня на редкость восхитительный день.
Они вышли на балкон, и Лия, облокотившись на перила, внимательно всмотрелась в противоположный берег узкого прилива. Бриз растрепал ее волосы, осыпал их лепестками цветущих деревьев. Ви стояла на том же самом месте, вспомнил Коскинен.
Он набрал полные легкие чистого, прозрачного воздуха.
— Вы были правы, — сказал он. — Великолепный день. На Марсе мы очень тосковали по Земле. Ветер, солнце, море, дождь…
— Но ведь Марс похож на Землю. Разве не так?
— Похож. Но в то же время он абсолютно другой. Днем воздух настолько прозрачен, что кажется, будто можно дотронуться рукой до горизонта. А потом опускается ночь… Нет, она не опускается, а обрушивается, почти мгновенно, на черном небе вспыхивают звезды, и тут же, откуда ни возьмись, воцаряется холод, такой, что трескаются скалы в пустыне… И пылевые бури, от которых невероятно древние утесы покрываются ковром из мириадов искрящихся точек. А когда приходит весна, на полюсах тают льды и снова расцветают леса, мелкие деревца тянут ветки навстречу солнцу, из почек появляются
Коскинен вздрогнул, вернувшись из воспоминаний.
— Простите, Ли. Мне показалось, что я снова очутился на Марсе.
— Вы хотите туда вернуться? Когда-нибудь? — осторожно поинтересовалась Ли.
— Обязательно. Мы оставили на Марсе друзей. Вы, наверное, знаете?
— Дэйв успел рассказать. Только не знаю, можно ли называть марсиан «друзьями».
— И я не знаю. Но между нами и ими возникло какое-то особое понимание, привязанность, что ли… Я не могу объяснить. Тут нужен собственный опыт, иначе вы не поймете меня.
— Я бы очень хотела попробовать, — сказала она.
Коскинен вздохнул.
— Что ж, попробуем. — Он вдруг почувствовал, как на него накатывает воодушевление. — Знаете, что в следующую экспедицию обязательно включат женщин. Наш отчет неполный, ведь его составляли одни мужчины. А мне кажется, что настоящие, прочные, дружеские отношения с марсианами может завязать только семья — мужчина, женщина и ребенок. Понимаете, мы общались не только на языке слов… Но у нас, землян, это получалось плохо, мы никак не могли достичь гармонии. У людей тоже есть неязыковые средства общения — жесты, мимика, но марсиане смотрят на общение как на функцию всего организма. Вот это, пожалуй, самое главное. У них есть и язык прикосновений, и язык музыки, и танца и множество других. Эти языки не эквивалентны один другому, как, например, письменный текст эквивалентен устной речи. Они не повторяют друг друга и не соприкасаются на уровне описания материальных объектов. Но если ты владеешь и пользуешься несколькими языками одновременно… Представляете, насколько полным оказывается ваше общение с тем, кто тоже владеет ими? Есть только одно условие — такой уровень общения подразумевает психологическую, духовную близость между вами и тем, с кем вы хотите поговорить. Как ее добиться? Здесь рецептов нет, это очень личное. Мы, те, кто побывал на Марсе, сумели ее достичь. За пять лет мы узнали очень много, и, я уверен, в следующий раз узнаем еще больше, но для этого на Марс должны лететь люди разных полов, всех возрастов, рас, культур, самые разные люди, каких мы только сумеем найти.
— Кажется, я начинаю понимать, почему Дэйв… так относится к вам, — сказала Лия. — Вы — неисправимый идеалист.
Коскинен смущенно отвернулся.
— Я не собирался читать вам проповедь…
— Вы очень увлеченный человек, — сказала она. И после паузы добавила: — Я хочу понять, что такое Марс, что вы там делали, что видели, о чем думали… Когда Дэйв вернулся, у меня выпало всего несколько минут, чтобы с ним поговорить, чтобы узнать его вновь… А потом его арестовали. Вот почему я спрашиваю вас. Может быть, в один прекрасный день я сама полечу на Марс. Я хочу понять, какое впечатление он на вас произвел. В официальном рапорте ничего этого нет, верно?
Коскинен кивнул.
— Вы замечательно рассказываете, — сказала Лия. — У меня такое чувство, что я сама все это видела, своими глазами. Если я теперь увижу на небе Марс, то совсем не так, как прежде, буду о нем думать. Спасибо вам, Пит!
Коскинен смотрел на нее и думал, как она все-таки похожа на Дэйва, на человека, которого он знал почти так же, как самого себя. Дэйв дорог нам обоим, вот в чем все дело… Время незаметно перевалило за полдень. Мельком взглянув на часики, Лия сказала с извиняющейся улыбкой: