Коктейль ненависти
Шрифт:
– Да ты дуру гонишь, Гетман, – усмехнулся смуглый здоровяк. – Все тихо. Мы бы знали, если бы…
– Дело ваше. Я своей сказал, что сдерну на недельку. – Не прощаясь, Гетман вышел.
– Его надо того, – буркнул Степаныч. – Больно нервный он стал. И пасти его в натуре могут, он же в международном розыске. А знает про нас много. Валить его нужно. Это надо сделать быстро, а то хапнут, он нас посадит, и будут нам терроризм шить.
– Я его сегодня сделаю, – кивнул здоровяк.
– Но посматривай, а то нарвешься. Вдруг в натуре водят
– Все путем, я ментов за версту чую.
– Ага, – усмехнулся Степаныч, – то-то два раза откупать тебя пришлось.
– Просто я увлекся тогда, золотишко на лоток, как на проходнушку, шло. Вот и…
– Все, – кивнул Степаныч, – топай.
– Что, блин, за спектакль? – зло спросил Батыр севшего рядом молодого бородача.
– Покатили, – кивнул тот. – Понимаешь, когда мы у Маруськи с понтом бухали и дожидались, пока этот мужик отвалит, Маруська в магазин за пивом ходила. Возвращается и базарит: «Там с утра тачка стояла, мужик ее чинил. А сосед ушел, он сразу уехал. И квартирант у бабки Поли есть. Я видела, как он раза два фотографировал тех, кто к Толику приходит».
– Адрес нашли?
– Конечно. Случайно вышло. Базарил этот Толян с одним фраером по сотовому. И назвал адрес. Базарил не со своего, – опередил он открывшего было рот Батыра. – Взял у шкуры какой-то бухой.
– Адрес, твою мать, – процедил Батыр. – Выходит, в натуре пасут мужика. А я Воина на понт брал. Надо сваливать в темпе.
Гетман вошел в кинотеатр. Народу было много. Втридорога, не торгуясь, он купил билет у спекулянта. Посмотрел на часы. До начала оставалось девять минут. Он направился в туалет на втором этаже.
– Он в туалете, – проводив взглядом Гетмана, тихо сказал в закрепленный под воротом микрофон средних лет мужчина.
– Конечно, милый, – засмеялась идущая с ним под руку женщина.
– Я за ним, – послышался голос.
– Прикрой его, пятый, – проговорила женщина. – Есть мнение, что он почувствовал слежку.
Оглянувшись, Гетман выскочил из-за угла кинотеатра и усмехнулся:
– Хрен вам, москали!
Около него остановилась «десятка». Он сел на заднее сиденье.
– Ушел, – раздался голос пятого. – В окно выскочил скорее всего.
Оставив женщину, мужчина бросился к выходу.
– Во, – удивился мальчишка лет пятнадцати, – видал, Санек?! Сначала один мужик из окна выпрыгнул, теперь второй. Во дают!
– Как ушел? – кричал по телефону полковник ФСБ. – Я вас… – Не договорив, он выругался. Отключив телефон, нажал кнопку. – Объявить розыск Арвида Толинскиса. Имеет паспорт на имя Анатолия Викторовича Толикова. Его приметы…
– Ушел, – усмехнулся Гетман. – У старика не найдут. – Оглянувшись, он стал быстро спускаться по сопке.
– Ну,
– Валите и уходим, – кивнул Батыр.
Бородач и рослый парень выскочили, сбили с ног обернувшегося на шум Гетмана. Бородач всадил нож ему в горло. Парень несколько раз ударил его мыском армейского ботинка в висок.
– Стоять! – раздался крик бегущих вверх по сопке спецназовцев.
– Маски-шоу! – заорал бородач.
Парень выхватил пистолет. Негромко хлопнул выстрел снайперской винтовки. Пуля прошила парню плечо, и он с криком выронил пистолет. Батыр с двумя пистолетами в руках бросился в сторону.
– Стой! – простучала автоматная очередь.
Повернувшись, он стал стрелять с обеих рук. В его левое колено попала пуля. Батыр упал. Оскалившись, поднял руку с пистолетом и приставил ствол к виску. Спецназовец ногой выбил пистолет.
– Гады! – взвизгнул Батыр.
Двое спецназовцев вывернули ему руки назад.
– Суки! – закричал Батыр. – Я вас ненавижу, псы поганые!
– Сдаюсь! – Упав на живот, бородач заложил руки за голову. – Он заставил, – кивнул он на орущего Батыра. – Он звонил в Москву и говорил про клинику! Я все расскажу!
Ему защелкнули руки наручниками.
– Какая клиника? – присел рядом с ним мужчина в джинсах. – Кому он звонил?
– Не знаю! В Москву! Его просили про какую-то клинику узнать. Мы базар этого, – он кивнул на убитого, – слышали, и он, – бородач указал подбородком на парня, – записал улицу и номер…
– Какая улица? – встряхнул его сотрудник ФСБ.
– Не помню! Он знает.
– Гонит, шакал, – усмехнулся парень. – Ничего не было. Гонит, сука!
– Говори! – Второй фээсбэшник поднес ему к переносице ствол пистолета.
– Шмаляй, сука! – заорал парень. – Лучше, чем на пожизненном раком ходить! Шмаляй! – Он дернулся вперед. – Кишка тонка, ментяра!
Третий вытащил из кармана бородача сотовый. Тот, постанывая, пока ему наспех перетягивали рану, усмехнулся:
– С другого он звонил! У парня какого-то пару дней назад купил!
– Ты труп, Антон, – пообещал Батыр.
– Толинскис убит, – доложил по сотовому рослый фээсбэшник. – Опоздали на пару минут.
– Поговорим после операции, – прозвучал ответ. – Убийц взяли? Или тоже ушли?
– Взяли, товарищ полковник. Ранены, один в колено, другой в плечо.
– Давай их сюда. Медики вас встретят.
– А что у нас на полигоне? – спросил, отключив телефон, лысый полковник.
– Менты, Степаныч! – раздался истошный крик.
Захлопали выстрелы карабинов. Им ответили автоматные очереди. Степаныч, вскочив, схватился за сердце. Широко открыв рот, он пошатнулся и упал. Стрельба прекратилась. Омоновцы держали под стволами автоматов двенадцать лежащих на земле мужчин.