Коктейль со Смертью
Шрифт:
Я не поняла, что она имела в виду, но решила не задаваться этим вопросом.
— Понятия не имею. Джон — знакомый моей подруги, артист и музыкант. Он приехал из Лондона на пару дней, чтобы встретиться с продюсерами. Он постоянно ездит по всей Европе в поисках работы. Мы давно не виделись, и я разрешила ему пожить здесь. Теперь, когда мой жених съехал, тут полно места.
Последние слова я произнесла с горькой усмешкой. Лена Россеус погладила кожаную дверцу неожиданно чувственным движением.
— Артист, говорите? Любопытно. Я полагала, что европейские артисты предпочитают искать работу в
Снова вопрос. Может, она намекает, что «Джон» способен сыграть роль Смерти? Об этом страшно было даже подумать. Я словно оказалась на дне глубокого, темного колодца, обреченная на медленную голодную смерть, потому что никто, никто не собирается вытаскивать меня оттуда. Не зная, что ответить, я промолчала. И тут в комнате раздался незнакомый голос, звонкий и жизнерадостный, который произнес на безупречном английском:
— Эрика! Я проспал! О-о, у тебя гости… Прошу прощения за мой вид. Но вижу, для тебя их визит тоже стал сюрпризом. Разрешите представиться? Меня зовут Джон. Джон Гилмор.
Он выглядел стопроцентным британцем. Волосы слегка растрепаны, как после долгого сна, глаза чуть припухли. И излучает тот самый английский шарм, который заставлял тысячи людей верить, что британская колониальная политика не серьезнее послеобеденного чая.
Лена Россеус и Ханс Нурдшо вернулись и подошли к нему, чтобы пожать руку. Меня поразило, как легко он вовлек их в непринужденную беседу, рассказав, где и как мы с ним познакомились, что много лет поддерживали контакты, а теперь ему представился шанс посетить Швецию, о которой он так много слышал. И он решил остаться «for a while» [14] и приободрить меня, которой «а rather rough time» [15] в последнее время. А что касается его саквояжа, то он изготовлен маленькой эксклюзивной фирмой в Лондоне. «Катберт и сын». «Вы никогда о ней не слышали? Могу дать вам их адрес».
14
Ненадолго (англ.).
15
Трудно пришлось (англ.).
Какая предупредительность! Какая харизма! Этот мужчина мог бы привести к власти любую партию. Я стояла словно зачарованная и наблюдала, как ловко мой патрон морочит гостям головы. Совершенно успокоившись, они буквально смотрели ему в рот. Он начал рассказывать, только представьте себе — «just imagine», что я видела Смерть у себя на пороге. Казалось, прошла вечность, пока наконец Лена Россеус не сообщила неохотно, что им пора уходить. У нее даже щеки порозовели, и она стала больше похожа на живую женщину, а не на комиссара полиции.
Патрон проводил их в прихожую, и Лена Россеус сделала последнюю попытку сохранить лицо, сказав мне строго:
— Дайте нам знать, если случится что-то странное. Лучше лишний раз позвонить и обезопасить себя, чем стесняться и подвергать свою жизнь риску.
Я пообещала, что так и сделаю, взяла протянутую мне визитку и наконец-то закрыла за ними
— Ты говорил на безупречном английском! Ты, вероятно, знаешь все языки мира, но как тебе удалось изобразить такой сонный вид?
Он улыбнулся и поцеловал меня.
— А я и был сонным. Они усыпили меня, допрашивая тебя. Я задремал за кухонным столом, и мне приснилось, что я — действительно Джон и играю в каком-то спектакле. И тут меня разбудили слова о саквояже, и я понял, что пора выйти на сцену. Признай, я играл лучше всех.
— Ну, может, и не лучше всех, но весьма убедительно. Объясни мне только, почему никто из них не закричал в панике: «Вот идет Смерть»!
— Какой глупый вопрос я слышу из уст умной женщины. Ты тоже не воспринимала себя как Смерть, когда убивала Габриэллу. Зато другие — воспринимали, как тебе сообщила Лена. Теперь ты знаешь, как нужно оставаться инкогнито. И потом, должен же я был выручить тебя.
— Ты всегда меня выручаешь.
— Да, дорогая. И собираюсь делать это и впредь. «For ever and ever». Пока смерть не разлучит нас.
Мы так и остались в домашних халатах до самой ночи. Время стало для нас всего лишь наручными часами, и мы засунули их подальше, чтобы не мешали. Мы никуда не пошли и весь день провели в блаженном безделье — в лучших традициях антропософии.
Глава 13
Телефон звонил и звонил, с каждым новым сигналом разрывая в клочья мирную тишину спальни, где мы спали со Смертью обнявшись. Сколько времени мы провели на грани сна и бодрствования, не знаю. Все часы для нас остановились. На дату в календаре пролили чернила. Страницу из дневника вырвали.
Но телефон был равнодушен к вечности и безжалостен к тишине. Я всплывала на поверхность из глубин сна медленно и осторожно, чтобы от резких перепадов давления не лопнули сосуды. Мой патрон безмятежно спал, не позволяя ничему земному потревожить его ангельский сон. Я с завистью посмотрела на него. Счастливый, он может еще поспать, а я уже проснулась.
Часы показывали семь. Сегодня понедельник, а значит, семь утра — вполне подходящее время для того, чтобы встать с постели и совершить утренний ритуал цивилизованного человека, включающий душ и завтрак. Но что делать тем, кто потерялся во времени? Я была не готова столкнуться с чужим и враждебным миром после того как узнала, что на свете есть и другие миры. Я могла бы остаться здесь, и никто бы не заметил моего отсутствия, потому что тот, кто нужен мне, и тот, кому нужна я, были сейчас в этой комнате, по ту сторону сна.
Но я все же заставила себя пройти в гостиную, где телефон с монотонностью машины продолжал разрывать утреннюю тишину звонками. Я подняла трубку. Это оказался Мартин.
— Извини, что звоню так рано. Знаю, что это негуманно, но на фирме такое творится, что хоть становись в строй и жди приказа стрелять. Катастрофой было уже то, что Эйнар Сален занимал руководящий пост, но даже это ничто по сравнению с тем хаосом, какой он оставил после себя. А мне приходится наводить порядок. Я теперь выполняю двойную работу. Хотелось кому-то пожаловаться, извини. Ты уже проснулась?