Кольца анаконды
Шрифт:
Захватить крепость удалось только поздно ночью – и ужасной ценой. Изодранные тела солдат Буллерса и Пятьдесят шестого Вест-Эссекского полка мешались с трупами защитников крепости. Зажгли фонарь, чтобы собрать оставшихся в живых. Но таких оказалось крайне мало. Кровь и грязь перекрасили все мундиры, и все равно было заметно, как пестро и бедно обмундированы янки – не только в синее, но и в одежды самых разнообразных цветов и качества. Однако биться они умели. И если бежали, то недалеко. Должно быть, они организовали второй рубеж обороны, потому что затрещали
– Они еще об этом пожалеют, – процедил Буллерс сквозь стиснутые зубы, пока его офицеры и сержанты строили солдат в боевые порядки.
Одни раненые сидели, другие лежали, устремив пустые взоры в пространство, а ходячие сами ковыляли в тыл.
– Стреляйте только наверняка, а затем переходите в штыковой бой. Вперед!
Люди умирали в ночи, в яростной рукопашной схватке. Янки не отступали, и каждый ярд приходилось завоевывать с боем. Поединки кипели в грязи, в заполненных водой траншеях. В конце концов неумолимый натиск англичан оказался непомерным для горстки уцелевших защитников, и они вынуждены были отойти. Но не сдались. Отступая, они продолжали стрелять и не бросили свои пушки.
Пришлось выставить патрули. Несмотря на невероятную усталость, генерал сам обходил посты вместе со старшиной, чтобы убедиться в их бдительности. Усталые солдаты подкрепляли свои силы жалкими крохами пищи, имевшимися в их ранцах, и утоляли жажду водой из фляг. И засыпали под теплым дождем, прижимая мушкеты к груди.
Перед самым рассветом крики часовых и внезапный треск ружейных выстрелов провозгласили о начале контратаки. Англичане сомкнули ряды и снова вступили в схватку не на жизнь, а на смерть.
Атака быстро захлебнулась – последняя, жалкая попытка обороняющихся отвоевать позиции. Но удержать английских солдат – много дней подряд болтавшихся в море, всю ночь бившихся почти без воды и сна и терявших товарищей, – было невозможно. Гнев вытеснил усталость, и они ринулись вдогонку за удирающими врагами при сером свете занимающегося утра. Кололи их штыками в спину. Вбегали за ними в здания.
И нашли там выпивку. Большие керамические сосуды с крепким спиртом, продиравшим горло, как наждак, и огнем пылавшим во внутренностях. Но еще там были бочонки с пивом, гасившим этот огонь. И даже лучше.
Женщины. Прятавшиеся, убегавшие, визжавшие. Дисциплинированные британские войска редко выходят из повиновения. Но сейчас это случилось, как и во время Индийского мятежа, и последствия оказались ужасными и отвратительными. Разгоряченные выпивкой и усталостью, разъяренные гибелью соратников, солдаты потеряли голову. Зверь был выпущен на свободу. С женщин срывали одежду, швыряли их в грязь и насиловали с неистовой яростью. И остановить этих солдат, распаленных вожделением и спиртом, было нелегко. Один сержант, попытавшийся вмешаться, получил удар штыком; пьяные солдаты гоготали, глядя, как он в агонии извивается на земле.
Генерал Буллерс не стал придавать этому особого значения. Приказал офицерам не вмешиваться, чтобы не подвергать опасности
Генерал покачал головой, внезапно осознав, что тоже упадет от усталости. Прямо перед ним из сарая, покачиваясь, вышел рядовой Саут-Гемпширского полка, остановился и хлебнул спирта из найденного там кувшина. И рухнул без чувств, когда Буллерс обрушил мощный удар кулака ему на загривок. Подняв кувшин из грязи, генерал сделал изрядный глоток и передернулся. Да, это вам не доброе виски с Шотландских островов. Зато это пойло, несомненно, обладает крепостью, в которой генерал сейчас так нуждается. Покачнувшись, Буллерс вдруг плюхнулся задом на полуразрушенный крепостной вал, отпихнув в сторону труп. С каждым глотком спирт становился все лучше и лучше на вкус.
Мертвый солдат лежал на флаге, сжимая его скрюченными пальцами – наверное, стремился спасти знамя в этой бойне. Вытащив флаг, генерал Буллерс отер с него грязь и при свете фонаря проходившего мимо солдата увидел цвета – красный, белый и синий. Хмыкнув, генерал бросил флаг обратно на труп. Красный, белый и синий – цвета флага Соединенных Штатов Америки. Но какие-то не такие. Что?! Взяв его снова, Буллерс расправил знамя на крепостном валу.
Да, цвета те самые. Но расположены иначе. Это не те звездно-полосатые флаги, которые он видел развевающимися на кораблях янки в гавани Кингстона. На этом всего несколько звезд на синем поле и всего несколько жирных горизонтальных полос.
Генерал вдруг вздрогнул, едва не выронив флаг: глаза покойника распахнулись. Видимо, он смертельно ранен, но еще жив.
– Этот флаг, что это? – спросил Буллерс. Глаза раненого заволокло туманом, и генералу пришлось безжалостно тряхнуть его. – Говори же! Этот флаг, это звездно-полосатый?
Умирающий солдат силился выдавить слова, и Буллерсу пришлось наклониться к самым губам, чтобы расслышать их.
– Нет… Треклятый флаг янки. Это… это звездно-полосатый… флаг Юга. – И с этими словами умер.
Генерал Буллерс оцепенел. В одно ужасное мгновение он поверил умершему, поверил, что это флаг Конфедерации.
Неужели он атаковал не тех? Не может быть! Он видел флаг Конфедерации – перекрещенные синие полосы с белыми звездами на красном поле. Он видел его на флагштоках блокадных контрабандистов в Лондонском порту. А этот флаг явно не такой.
И ни одна страна, даже эти ничтожные колонисты, не может иметь два флага. Или может? Нет! Погибший лгал, его умирающие уста потратили остатки дыхания на ложь. Да гори он в Гадесе за это. Держа флаг в руках, генерал вертел его так и этак, а потом швырнул в грязную лужу и придавил каблуком.