Кольцо Гекаты
Шрифт:
За столом повисло неловкое молчание. Арсений Платонович вообще никогда не поддерживал светскую беседу, а Владилена Карповна боялась попасть впросак и все испортить. Женщина, которая сидела напротив нее, вела себя, как ни в чем не бывало, пила и ела с аппетитом, ничуть не тяготясь отсутствием разговора. Желтое платье очень шло ей, и короткая золотая цепочка на шее, и обилие золотых колец на тонких пальцах, и непокорные завитки, выбившиеся из прически – все делало ее еще милее, еще привлекательнее.
«Ведь я только на шесть лет старше ее, если это Анна! – вдруг подумала
Мало-помалу за столом все-таки завязался разговор. Вспоминали Платона Ивановича, Волгу, житье на большой реке.
– Папа, что тебе больше всего нравилось в детстве? – спросил Юрий, вовлекая в беседу отца.
Ученый перестал жевать и задумался.
– Моя мать! – неожиданно ответил он, сам удивляясь тому, что сказал. – Замечательная была красавица. Как я любовался ею!
– Арсений, – вмешалась Владилена Карповна. – У нас еще остались родственники на Волге? Ты кого-нибудь помнишь?
– Мы приехали сюда, когда я учился в восьмом классе. До того меня воспитывали старые тетки, Глафира и Мария. Они очень любили мою мать и сильно убивались после ее смерти, а я отвлекал их, требовал заботы и внимания. Мы были нужны друг другу.
Он замолчал и положил себе на тарелку большой кусок утки.
– Расскажите еще что-нибудь о своей матери, – попросила Анна. Вы, наверное, единственный теперь человек, который помнит ее живую. Какие у нее были привычки? Чем она любила заниматься?
– Я плохо помню… – ответил Арсений Платонович. – Кажется, она часто ходила на высокий утес и смотрела оттуда на Волгу. На эти прогулки мама брала меня с собой. Ну… еще она любила глядеть на себя в зеркало. Сядет и смотрит, смотрит… Маме нравились красивая одежда и украшения. А больше… не знаю. Что особенного мог запомнить маленький ребенок?
– А… какие у нее были украшения? – спросил Юрий.
– Какие? – удивился ученый. – Да я как-то не присматривался… Может, бусы. Или… у нее была такая бархатная ленточка с камешком, которую она носила на шее.
– Папа…
– Юра! Давай прекратим этот разговор! – взмолился Арсений Платонович. – Я не могу… Мама так рано ушла от меня, что я до сих пор чувствую боль.
– Конечно. Прости…
Анна перевела разговор на тему о том, как магнитные бури влияют на здоровье. Владилена Карповна начала с увлечением обсуждать свою мигрень и сердечные приступы, а ее муж пустился в запутанное и подробное объяснение теории магнитных бурь. Юрий пил водку, Анна, казалось, с интересом слушала свекра.
«Она это или не она? – гадала Владилена Карповна. – Вроде, похожа. Но слишком молодая… Не может быть! Или это результат пластической операции. Конечно, она может себе позволить тратить деньги Юрочки направо и налево. Хотя… тело у нее тоже молодое, а этого добиться сложнее. И платье желтое напялила, будто ей двадцать, а не пятьдесят! Но сидит оно на ней чертовски красиво… Да она ведьма!»
Такое предположение привело Владилену Карповну в ужас.
Анна посмотрела на нее и многозначительно улыбнулась. Мурашки побежали по спине хозяйки
«Страшная женщина» околдовала не только Юрочку. После десерта все вышли на балкон. Владилена Карповна оторопело наблюдала, как ее Арсений, который лет двадцать не брал в рот сигарет, после того, как заболел сильнейшим воспалением легких и прокашлял всю зиму, – курит! Вместе с этой… распущенной дамочкой! И даже кокетливо подносит ей зажигалку!
– Тебе не пора работать, Сеня? – спросила Владилена Карповна, когда к ней вернулась способность говорить.
– Мне хочется отдохнуть, – только отмахнулся ученый.
Мать Юрия уже собралась уйти с балкона, но услышала, как муж говорит Анне:
– Хотите, я покажу вам свой кабинет? Я сделал в нем несколько открытий, за одно из которых получил государственную премию. У меня и международных наград полно! Идемте?
Он галантно предложил невестке согнутую в локте руку и повел ее… в святая святых, в свой кабинет, куда Владилене Карповне входить разрешил только на десятый год супружества!
– Нам тоже можно, папа? – спросил Юрий, скрывая усмешку.
Его забавляло и то, как отец неуклюже оказывал знаки внимания Анне, и как ревновала Владилена Карповна. Еще бы! Ее Сеня, который не оторвал бы глаз от бумаг и приборов даже ради обнаженной Мэрилин Монро, не отводит взгляда от невестки, почти ровесницы его жены.
Однако выглядит она превосходно, вынуждена была признать свекровь, несмотря на вспыхнувшую в ее сердце с новой силой неприязнь к Анне.
В кабинете Арсения Платоновича царил тот творческий беспорядок, присущий окружению гения, в котором только его хозяин видит закономерность. Ученый показывал Анне свои книги, дипломы и награды, коих действительно имел великое множество, а потом перешел к семейным подробностям своей жизни.
– Это радио я сконструировал, когда мне было пять лет!
Он показал на маленький самодельный динамик. Уникальное радио стояло за стеклом, вместе с подарками коллег, студентов и аспирантов, призами международных научных обществ и прочих памятных для Арсения Платоновича вещей.
– Вот это наш с Леночкой свадебный портрет! – объяснял он, показывая большое фото в рамке, с которого смотрел он сам, молодой, с задорным блеском в глазах, и Владилена, юная и тоненькая, как тростинка, с наивным выражением на почти детском личике.
– А вот – моя мама, Аграфена Семеновна Салахова!
Он полез в ящик и с гордостью достал оттуда крошечный медальон. Створки тихо щелкнули, и взглядам присутствующих предстало тонкое, прекрасное лицо молодой женщины с пышными, убранными назад волосами и черными глазами, глядящими с непонятной затаенной тоской.
Ни Владилена Карповна, ни Юрий никогда не видели у Арсения Платоновича этого медальона. Ученый строго-настрого запрещал жене прикасаться к его вещам, которые хранились в кабинете, а Юрию с детства и вовсе не было доступа к папиным бумагам.