Кольцо из Камелота
Шрифт:
— Мой отец был единственным сыном. У него есть сестра, она живет в Корнуолле, ухаживает за дедом. Вдова. По-моему, наследником будет ее сын. «Твой кузен Джон», — как называет его дед. Да Господи, Дэвид, там наследовать нечего! У них никогда не было ни титула, ни крупного поместья, а со времен последней войны та собственность, что оставалась, упала в цене, как и многое другое. Мама все острила по этому поводу.
— Кажется, ваша мать — женщина, которая пришлась бы мне по сердцу. Практичная. Что ж, очень жаль, я не смогу жениться на вас ради денег. — Дэвид подал знак официанту. — Выпьем еще кофе, нам есть что обсудить. О'кей, как говорят у вас в...
— Дэвид... — Но речь, которую Джесс начала произносить, застряла костью в горле. Она чувствовала себя как ребенок, пытающийся заставить себя отказаться от невероятно желанного, но неуместного подарка.
— Что?
— Я не могу... вы не должны...
— Впутываться в это дело? — Он поставил кофейную чашку на блюдце ловким, точным движением и улыбнулся. Из-за распухшего рта улыбка вышла карикатурной, но глаза над пресловутым носом были теплыми и веселыми. — Дорогой мой невинный младенец, я уже впутался. Разве вы не видите, что для них я — единственное звено, связанное с вами. Когда они убедятся, что вы не спрятались на Рассел-сквер, и к тому же не обнаружат отеля, о котором я им рассказывал, они снова примутся за меня. С клещами для вырывания ногтей, дыбой и портативной «железной девой» [21] .
21
«Железная дева» — орудие пытки, применявшееся в Нюрнберге в средние века.
— Как вы можете этим шутить?
Он накрыл рукой ее сжавшийся кулачок. Слегка шокированная, она сообразила, что он впервые коснулся ее, не считая общепринятых жестов вежливости. Наверно, поэтому пальцы его показались необычайно теплыми и сильными.
— Милая Джесс, это и есть шутка. Все это фарс. В действительности с нами обоими пока почти ничего не сделали. Вы убедитесь в этом, когда осознаете, какими они бывают жестокими. В каком-то смысле эти злодеи, скорее, забавны. Эти чертовы усы...
— Что вы хотите сказать?
— Ну конечно они накладные. Фальшивые. Вы не поняли?
— Мне некогда было об этом подумать, — призналась Джесс.
— А я подумал. Никто по своей воле не отращивает таких усов. О, это великолепный штрих, он решительно отвлекает внимание наблюдателя от более важных примет. Ну, видите, просто мальчишеская маскировка, почти... В чем дело?
Джесс, лязгнув зубами, захлопнула рот.
— Так вот что... — пробормотала она.
— Что? Что, что, что?
— Я все думала, почему он мне кажется таким знакомым, — медленно произнесла Джесс. — Меня усы сбили с толку. А без усов... он похож на... на моего отца.
Дэвид, раскуривавший сигарету, нечаянно захлебнулся дымом и закашлялся. Когда он отдышался, то негодующе заявил:
— А я на минутку подумал, что вы позабыли про скелет. Но мы сочиняем саспенс, а не историю с черной магией. Привидения исключаются. Тогда, по-вашему, второй убийца... прошу прощения, второй злодей, будет...
— О, я уверена! Для случайного совпадения слишком большое сходство. Это должен быть кузен Джон.
Глава 4
Ты все дрыхнешь, ты все дрыхнешь,
Братец Джон, братец Джон...
— Хорошо
В церкви зазвонили, в церкви зазвонили,
Песнь запел герой...
— Что за жуткая строчка! И почему вы считаете себя героем?
Как тебе не стыдно, как тебе не стыдно,
Братец... Джон!..
— Я просто обязан быть героем. Я тут один на всю округу, кроме кузена Джона, а он явный злодей.
— Все равно стихи жуткие.
— Вы капризничаете по утрам, да, моя милочка? Я чрезвычайно рад, что узнал об этом. Встряхнитесь, мы скоро выберемся из Лондона, и затем вы насладитесь красотами сельской английской природы в плотном тумане.
— Б-р-р-р... — Джесс откинулась на спинку сиденья и сунула замерзшие руки в карманы. На ней был новенький розовый дождевик и шапочка, приобретенные специально для путешествия. В сумрачный день они, безусловно, выглядели яркими, но для английской весны оказались чересчур легкими. Сырость была ледяной и пронизывающей, а Джесс — слишком гордой, чтобы просить Дэвида включить отопление, и поэтому старалась сосредоточиться на видах, открывающихся за лобовым стеклом, чему мешали струйки дождя и монотонное ерзанье «дворников».
Она понимала, что надо быть выше таких мелких неприятностей, как дождик. Вообще надо радоваться, что она сидит в машине. Их отъезд из Лондона был чудом комплексного планирования, причем основную его долю проделал Дэвид. Джесс заподозрила, что примерно половину всех осложнений следует отнести на счет энтузиазма, с которым он плел идеальный заговор. В самом деле, когда-нибудь обязательно надо прочесть хоть одну его книжку.
Но основная идея была все же разумной: злодеи, скорее всего, следят за его квартирой. Чтобы устроить исчезновение Дэвида из дому, потребовалось участие двух его старых приятелей, черный ход и спуск чемодана из верхнего окна на веревке. Последнее, разумеется, надо объяснять чистейшей joie de vivre [22] , равно как и отказ Дэвида выходить из отеля, — который теперь стал их общим отелем, — чтобы пообедать. Несколько поколебавшись, Джесс пересмотрела свое мнение — если Дэвид отказывался от еды, на это должна была быть необычайно веская причина. Он проглотил шесть сандвичей с яйцами и помидорами и три бутылки пива, но явно удовлетворил лишь самую малую толику своего аппетита.
22
Радость бытия; здесь: озорство (фр.).
Как ни придирайся, результаты оправдывали план. Джесс не обнаружила ни малейших следов — даже кончика усов — человека, который мог быть кузеном Джоном. Быть или не быть...
Из дремоты ее вывело объявление Дэвида об остановке, чтоб выпить кофе.
— Вы много спите, — заметил он.
— Только не по ночам.
Закусывая — хотя Дэвид превратил закуску в плотный обед, — он изучал ее таким критическим взглядом, что она стала нервно приглаживать непокорный завиток волос.