Кольцо княжны Таракановой
Шрифт:
– Ты устала, – пассажирка погладила попутчицу по плечу, – давай-ка ложиться. Утро вечера мудренее.
– Так тетя Лика всегда говорит… – Глаза у попутчицы и правда слипались, очевидно, это реакция на стресс.
По очереди они сходили в конец коридора, чтобы привести себя в порядок перед сном. Возле туалета ошивался какой-то подозрительный тип, он посмотрел на пассажирку с интересом. Возможно, просто от нечего делать, от дорожной скуки.
Но все же перед тем, как лечь спать, она зафиксировала дверь купе и для верности привязала
Попутчица заснула сразу же, а она спала плохо, просыпалась от каждого подозрительного звука. Наконец окончательно проснулась, еще в темноте быстро проверила чемодан. Попутчица все спала, уютно посапывая, как ребенок.
Внезапно ей зверски захотелось есть. Тоже реакция на стресс, усмехнулась она в темноте.
Она оделась, вышла в коридор, дошла до вагона-ресторана, который работал.
Полусонный официант принес ей два черствых бутерброда с сыром и маленькую чашку крепкого кофе. Был седьмой час утра.
Она пила свой кофе маленькими глотками и смотрела в окно. За окном занимался рассвет.
Поезд шел по изгибу пути, и сейчас в окне была видна вся задняя часть состава.
И вдруг из одного окна выплеснулся язык пламени.
Она вскочила… это был ее вагон!
И там, в ее купе – чемодан… чемодан, в котором все… в котором ее будущее…
Официант тоже увидел огонь, заволновался.
Она бросила на стол деньги, схватила полотняную салфетку, выплеснула на нее воду из открытой бутылки, побежала в свой вагон.
По дороге ее пытались остановить ошалевшие проводники – туда нельзя! Там пожар… она отталкивала их – мне туда обязательно нужно! У меня там ребенок один остался!
Внезапно поезд резко тряхнуло, так что она едва удержалась на ногах, схватившись за поручень. Потом еще и еще, послышался жуткий скрежет, и поезд остановился. Из ближайшего купе донеслись изумленные крики пассажиров.
Наконец она добежала до своего вагона.
Коридор был полон дыма. Она обвязала лицо мокрой салфеткой, но дышать было все равно тяжело.
Навстречу попался задыхающийся, шатающийся мужчина с красными, выпученными глазами, скользнул по ней безумным взглядом, вылетел в тамбур.
Вот и ее купе… Она с трудом отодвинула дверь, которая стала отчего-то очень тяжелой. Внутри дыма почти не было, но свет не горел. Она искала чемодан в неверном свете сполохов огня, нашла его с трудом и тут споткнулась о тело попутчицы. Та лежала на полу в странной позе. Да что с ней такое? Упала с полки?
– Эй! – Она потрясла попутчицу за плечо. – Эй, что с тобой?
Внезапно глаза женщины открылись. Или ей показалось? Да нет, рука шевельнулась.
– Что, что такое? – прошептала попутчица.
В темноте блеснуло кольцо.
В потолок несколько раз ударили.
Лизхен тяжело вздохнула – опять старухе что-то понадобилось…
Бабка
Отец и старшие братья Лизхен были постоянно заняты в пекарне, мать обслуживала покупателей, и уход за старухой полностью лег на хрупкие плечи Лизхен.
Она только успевала поворачиваться – то принеси бабке воды, то вынеси за ней ночную вазу… а чуть зазеваешься – стучит в пол своей комнаты клюкой. И будет стучать, пока Лизхен не прибежит… хоть бы уж скорее ее прибрали черти!
Девушка нехотя вскарабкалась наверх по крутой лестнице, вошла в комнату.
В первый момент она испуганно попятилась.
Ей показалось, что в кресле, где обычно восседала бабушка, теперь сидит огромная черная ворона. Сидит по-хозяйски и смотрит на девушку проницательным взглядом маленьких черных глаз…
Лизхен хотела перекреститься, но ворона злобно каркнула.
Тогда девушка зажмурилась…
Затем она снова открыла глаза…
Никакой вороны, разумеется, не было, откуда ей здесь взяться? Это была она, ее бабушка.
Старуха сидела прямо против двери и смотрела на внучку маленькими темными глазками, похожими на изюмины в воскресном штруделе.
Глазки-то изюмины, а сама старуха напоминала огромную старую ворону.
– Что так долго? – прошамкала она своим беззубым ртом.
– Ну, что вам еще нужно, бабушка? – отозвалась Лизхен. – Снова воды или булку? Я же вам только что приносила…
– Нет, внученька! – Старуха состроила умильную физиономию. – Я хочу открыть тебе большую тайну… очень важную тайну… подойди поближе!
«Совсем с ума соскочила! – подумала Лизхен. – Выдумывает бог знает что…» Однако любопытство пересилило лень и недоверие, и она приблизилась к креслу старухи.
И тут бабка неожиданно ловко ухватила ее своей скрюченной лапкой за ухо.
– Вы что, бабушка? – взвизгнула Лизхен, безуспешно пытаясь вырваться. – Отпустите! Больно же!
– Молчи и слушай! – прошамкала старуха. – Я хочу отдать тебе единственную ценную вещь, которая у меня осталась. Самое дорогое, что у меня есть…
– Какую еще вещь… – пропыхтела Лизхен. – Да отпустите же меня, наконец! Вы мне ухо оторвете!