Кольцо князя-оборотня
Шрифт:
– Девку?
– Так то ж! – Виктория Романовна клещами вцепилась Егору в руку, точно опасалась, что сбежит. – Она сгубила, вот те крест. Сглазила! Все видели, как они у колонки разговаривали, и семи денечков не прошло-то после разговору, как Юлька занемогла, кричала, будто огонь ее изнутри сжигает. Ведьма это все! Наслала болезнь, порчу навела…
– Врача позвать не пробовали?
– Да что тот врач против ведьмы-то сделает. Надо было ее сразу в колодец, чтобы людям жизнь не портила, тогда бы и Андрейка жив остался бы. Сыщете ее? Он же вам за охрану деньги
– Найду! – с чистой совестью пообещал Альдов. Уже нашел, только нужно решить, что с этой находкой делать, и еще – знает ли о Настасье милиция. – Вы со следователем беседовали?
– Беседовала. И с участковым, и со следователем, да толку-то никакого. Я ж ничего о ней не знаю, имя одно да морду, коли увижу, признаю. А вот фамилию да откудова она, Андрей не сказал. Ты только, как найдешь гадюку эту, сделай, чтоб она не сразу померла, – попросила Виктория Романовна. И от искренней, горячей ненависти в ее голосе Егору стало тошно. Неужели и он такой? Нет, никогда.
– Застрелила Андрюшку. Ночью взяла и застрелила. Спящего. Я его на следующий день нашла, а ее нету. Сбегла.
– Остались какие-нибудь вещи?
– У нее? Никаких. Андрей за правило положил все вещи у новых людей забирать, чтобы, значит, не было искушения назад вернуться. Андрюша, он к Богу вел, а путь к Богу сложен и тернист, не каждый его сам преодолеть способен. Труд и отречение. Труд и молитва. Труд и…
– А от Андрея вещи остались? – Альдову надоело слушать про труд, который сначала сделал из обезьяны человека, а теперь вел этого человека к небесам. Чушь.
– Конечно, остались. – Виктория Романовна поднялась с хлипкой табуретки. – Списки все, и диск еще, он меня упреждал, что в милицию нельзя. Но ты ж не из милиции?
Егор подтвердил, что он не из милиции. Похоже, мать Андрея приняла его за представителя некой организации, которой пророк платил «налог». Альдов хорошо представлял, что это за организация, должно быть, та самая, что поставляла бритоголовых монстров для охраны. Или убийства, как в случае с Татьяной.
– Вот. – Женщина протянула картонную коробку из-под обуви. – Найди ведьму! – крикнула в спину Виктория Романовна.
Найдет. Уже нашел. Значит, Настасья убийца. Забавно, то-то она вчера выспрашивала, что он станет делать, если Андрей уже мертв. Знала. Застрелила и сбежала, ну дает. А пистолет? Настасьины вещи Егор самолично на помойку вынес, а перед этим, преодолев брезгливость, обыскал. Пистолета не было. Выбросила? Припрятала?
Впрочем, сама расскажет.
Ведьма
Разбудил меня рыжий кот. Разбойник, забравшись на кровать, принялся кусать за пальцы. Кота я почесала за ухом: вставать пора, а не хочется. Кстати, где Егор? Ушел? Куда? Вчера предупреждал, чтобы не думала сбегать, а сегодня сам. Передумал? Узнал подробности и решил не связываться с уголовницей?
– Добрый день. – На кухне пахло блинами и салом.
– Добрый, добрый, – залопотала Анфиса Вадимовна. – Садись снедать.
Я села.
– А где…
– Муж твой?
Я кивнула.
– Погулять вышел, на машину поглядеть. Тебя будить не велел, беспокоится… Ты кушай, кушай, сметанка вон своя, вареньице, и…
Я послушно жевала блины сначала с салом, потом со сметаной, потом с вареньем, надеясь, что потом плохо не станет. А старушка все нахваливала то блины, то варенье, то моего супруга, дескать, какой он у меня хороший да заботливый. Ну прям ангел.
Ангел вошел без стука, и в избушке сразу стало тесно. Дело даже не в том, что Егор – мужик крупный, он злился, точнее, кипел и плавился от злости. Лучше бы уехал, я бы не пропала, вон, к бабке напросилась бы пожить или еще что-нибудь придумала, он же меня убьет. Вывезет в ближайший лесок и убьет.
– Поела?
Я кивнула.
– Тогда пошли, ехать пора.
Пора так пора. Бабка на прощание всучила мне пакетик с какой-то травой, сказала, нервы успокаивать. Не понимаю, с чего она взяла, что у меня с нервами не порядок, но отказываться было неудобно.
Егор гнал так, будто от погони уходил, автомобиль недовольно рычал и дрожал всем своим металлическим телом, и я успокаивающе погладила сиденье. Машины, они живые, им тоже не безразлично, жить или умирать. А у лесочка Егор таки остановился.
– Итак, – обеими руками Альдов держался за руль. Небось опасается, что стоит выпустить руль, и руки, получившие свободу, вцепятся мне в глотку. Какие страсти, даже смешно, жаль, что грустно. – Это ты его убила.
Не спрашивает, утверждает, и отпираться бесполезно. Зачем, если все равно не поверит. Я бы сама не поверила, но…
– Убила и сбежала. Надеялась, что тебя не найдут. В чертовом приюте не знали ни фамилии, ни адреса, ничего, кроме имени. А описание… Женщине легко изменить внешность. Так?
Не так. Женщине действительно легко изменить внешность, но при условии, что у женщины есть на это деньги. А у меня денег не было, но Егору я не возражала.
– Ты долго выбирала момент. Почему?
– По кочану.
– Не груби. Я ведь могу и назад повернуть, в деревне наверняка участковый имеется, сдам тебя на руки правосудию, пускай разбираются, чем тебе гражданин Любятский не угодил.
Егор потер виски, а я отчетливо поняла – никуда он меня не сдаст, не по доброте душевной, другие причины найдутся, и честно говоря, стоит мне об этих причинах задуматься, потому что в тюрьму я не хочу, хотя тянет пойти и все рассказать.
– Значит, так. Мать его, Виктория Романовна, тебя запомнила хорошо, утверждает, что, кроме некой ведьмы по имени Анастасия, – при этих словах Егор грустно улыбнулся, – у ее дорогого сыночка врагов не было.
У меня отнялась речь. Выходит, сестра Виктория и Виктория Романовна одно и то же лицо – других Викторий в приюте не было. Она – мать Андрея? Я пыталась осмыслить сей удивительный факт. У Андрея имеется мать, и она помогает, точнее, помогала ему. Чушь, так не бывает. А Егор говорит, что бывает.