Кольцо призрака
Шрифт:
Она посмотрела на Анну невидящими несчастными глазами.
– Могла уехать с ним в Ленинград. Но я считала это предательством. Ты помнишь Володю? Настоящий был мужик. Жила бы, как за каменной стеной.
Анна не помнила никакого Володю.
– А этот? Ну, профессор. Тоже жениться предлагал. И еще, как его? Господи! У него квартира была и жена. Как уговаривал! Нет, нет, жены не было. Устроилась бы не хуже других. Муж, ребенок. Думала, без меня пропадет…
Анна съежилась на табуретке, растирая озябшие колени ладонями.
– Тебе чаю? Сейчас… – вздрогнула Мариша.
В дверь просунулся Лев Александрович. Поглядел на Анну немного конфузливо, но слегка насмешливо, словно приглашая ее в тайные союзники. «Пожалуй, переигрывает Мариша, а? Как вы считаете?» – говорил его взгляд. Еле заметное, но с раздражением пожатие плеч.
– У вас тут уютно! Можно, и я к вам? – Впрочем, он явно юлил и трусил.
Мариша ничего не ответила. Лев Александрович протанцевал к столу. Его новый свитер был размашисто ярок и выпадал из гаммы тусклых оттенков, навсегда поселившихся на кухне. Анне показалось, он как-то сразу постарел. Пустой кожицей, как от высосанной виноградины, повисли мешочки под глазами, кожа под подбородком замшевой складкой набегала на ворот свитера.
– Анечка, как живете-можете? – Голос приседал через слово, был слащав и равнодушен.
– Леушка! – невнятно послышалось из глубины квартиры. Льва Александровича как ветром сдуло.
– Ах да, ты хотела чаю, – спохватилась Мариша, но не сдвинулась с места. – Ты бы видела. Ну, ты еще увидишь это сокровище. Откуда он ее выгреб? По-моему, ей уже хорошо за сорок. Но она норовит себя ополовинить. И все это с мордой победителя! – Мариша вдруг беспомощно поглядела на Анну. – Он больше не дает мне денег. Как думаешь, мне спросить? Старики… Я же устроилась нарочно для них, чтоб поближе к дому и через день. Потом аптечный ларек отличный. Старики… Через день… Мне просто не на что их кормить. Сидят на кашах. Как ты думаешь, спросить?
Вот почему так тихо в квартире. Куда Мариша рассовала своих стариков? Запихнула в угол, где они сидят, не смея задеть стену стеклянным локтем. Чинные старички, подобранные на большой семейной свалке. Их шаткие тени на стенах, опасно похожие на них самих.
– Чаю еще налить? – спросила Мариша.
Глава 14
Анна неслышно вошла в переднюю. Она уже привыкла быть тихой, редко что-нибудь роняла или ставила со стуком. В зеркало не взглянула. Ей казалось, там гостят, не пожелав исчезнуть, чужие отражения, кроваво-красный сапожок или край взлетевшей юбки. Повесила шубу, всю мокрую, сырую от снега.
Тут Анна заметила, из комнаты в переднюю, изгибаясь, сочится домашней выпечки свет. Горела лампа у тахты. Шторы задернуты. Анна, словно споткнувшись взглядом, замерла. Спиной к ней в кресле сидел Андрей. Знакомые плечи в синем свитере, крепкий постав темноволосой головы, чуть впалая линия
– Андрюша, почему ты дома? Не заболел?
Она подошла к нему, робея, готовясь успеть заранее разгадать взгляд, которым он ее встретит.
– Анна!
Она вдруг очутилась в глубоких объятиях. Мускулистые руки Андрея так сжали ее, что воздух вытеснился из легких. Поцелуй наглухо перекрыл дыхание, и она почувствовала: все родное, свое и во рту знакомый пресный вкус слюны Андрея. Всхлипнув, она припала к нему лицом. Волосы мешали ей, она отстранилась, отвела прядь волос и увидела свою слезу, скатившуюся по щеке Андрея.
– Андрюшенька…
Андрей знакомо, нетерпеливо подхватил ее под колени, невесомо поднял, тут же хищно перекинул повыше. Синяя туфля упала на ковер. Анна, обнимая его за шею и тоненько смеясь, шевельнув пальцами ноги, скинула вторую.
– Покрывало снять? – прошептала Анна.
– Да ладно.
Господи, неужели все снова? И опять, совсем как тогда, как в первый раз. Знала, я всегда знала, все вернется.
Погоди, Андрюшенька, я колготки…
– Я сам.
Расстегнуть лифчик, колготки стащить, сколько мелких, суетливых, досадных движений. Рука Андрея чутко, опасливо коснулась голой груди Анны, стиснула ее, и розовая высокая плоть выдавилась между пальцами. Анна застонала, наслаждаясь его нетерпением, жадностью.
– Анна, Анна, Анна…
Он благодарно целовал ее, как всегда, скользя губами по ее груди.
Вспомнить, вспомнить его лицо. Слишком близко, чтобы разглядеть. Лицо к лицу, все слилось. Глаза так близко, что совместились в один огромный, тускло светящийся глаз. Общая тень укрыла их. Она чуть отодвинулась, пуская клинышек света на подушку между ними.
И вдруг Анна замерла. Она увидела его глаза. Они остро сверкнули напряженным усилием, даже страхом. Незнакомой боязнью сорваться, не смочь, не суметь…
Это не Андрюша! Боже мой! Это не он!
Она зажмурилась и тут же снова открыла глаза. Не может быть. Сошла с ума. На миг ее сознание оказалось у той черты, где все объяснимое, доступное разуму рушится и все захлестывает прорвавшийся хаос и мрак.
– А-а! – в ужасе вскрикнула она. Напрягая все силы, вывернулась из-под тепло-влажного тела. Соскочила с тахты нагишом, запуталась в юбке. Пугаясь своей голой груди, накинула кофту, пуговицы разучились застегиваться. Попятилась, стягивая короткие жалкие края кофты. Наступила на что-то острое, тряхнула ступней: с сухим стуком упала скорлупка грецкого ореха.
– Кто вы? – еле выдохнула она.
Хранительный свет лампы скукожился и погас. Жуткий человек, двойник Андрея, стоял перед ней. В свитере, в джинсах. Когда он успел одеться?
– Кто вы? Кто вы? – бессмысленно повторяла Анна. – Зажгите лампу.
Вдруг он рухнул перед ней на колени, намертво обхватил ее ноги руками, так что она пошатнулась.
– Анна, Анна, погоди, Анна, – повторял он с неизъяснимой нежностью. – Погоди, дай сказать! Ты только не бойся, ну что ты? Клянусь, все будет, как ты велишь. Хочешь, мы купим лампу? Ты сама выберешь. Еще много-много ламп. И они будут гореть.