Кольцо Пяти Драконов
Шрифт:
— Странно, — промолвила наконец Риана, — но в этом моя кундалианская часть согласна с в'орннской. Я хочу отомстить.
— Я прекрасно понимаю, как больно тебе сейчас, но знай, что есть и хорошая сторона.
— Как ты можешь так говорить?
— Потому что у меня немного больше опыта, коротышечка. — Раппа поднесла лапу ко рту. — Впрочем, мне не следует называть тебя так, ибо ты настоящий воин.
Губы Рианы тронула улыбка.
— Скажи мне, что хорошего в том, как я чувствую себя сейчас?
— Боль сделает тебя стойкой, — ответила Тигпен. — Ты сможешь различать
Риана сжала кулаки.
— Я хочу отомстить за то, что сделали с ней... и со мной.
— Это говорит твоя в'орннская часть.
Риана задумчиво смотрела в танцующее пламя. Тигпен устроилась поуютнее.
— Как кундалианка подумай о том, что в'орнны сделали с твоим народом. Они заменили вашу веру лишениями, прекрасно зная, что лишения сужают горизонт. Мир уменьшается до необходимости выжить. А это подрывает веру в Миину, веру, которая питала и поддерживала вас и всех ваших предшественников. Вы изменились, уменьшились, разделились, утратили цель.
Но в'орнны лишили вас чего-то даже более важного. В прежние времена — до появления в'орннов — вы если и проливали кровь, то только ради жертвоприношения Миине. Это была чистая смерть, значимая смерть, необходимая смерть — и потому невинная.
Почему, по-твоему, кундалиане отказались от Древнего наречия? Даже рамаханы используют его только изредка, в обрядах и молитвах. Оно слишком могущественно. Когда все находится в равновесии, язык — и это естественно — откровенен. Те, кто пытается переделать прошлое, чтобы управлять будущим, должны делать это на другом языке — двусмысленном, податливом, открытом для толкования. На Древнем наречии обманывать очень трудно.
Риана отвела взгляд, наблюдая, как ночь крадется над горами, укрывая долины, опуская полог тайны на благоухающий лес. Наконец она кивнула:
— Я постараюсь простить себя, Тигпен. Очень постараюсь.
Раппа на миг сжала ее колено.
Риана оторвала взгляд от гор. Высоко на кедре устроили гнездо голоноги. Тихое воркование птиц превращало поляну в крохотный островок покоя посреди леса. Костер потрескивал и пускал искры, от кедровых бревен шел густой аромат. Горизонт тихо спал, укрытый звездами.
— Ты расскажешь мне, с кем мы встретимся в Серёдке?
— С женщиной-колдуньей, которая будет защищать тебя, которая всегда будет рядом с тобой. Таково ее призвание.
— Она поможет мне добраться до Кольца Пяти Драконов вовремя?
— Как и я, она доставит тебя туда — или погибнет.
— Она поможет мне найти Жемчужину?
— Это тоже ее призвание.
— Расскажи мне о Жемчужине, Тигпен. Почему она так важна?
Раппа свернулась клубком; в ее глазах отражалось пламя.
— Причин много. К сожалению, происхождение кундалиан теряется в туманах Времени. Не зная, откуда ты пришла, нельзя определить, куда идешь.
— Ты говоришь, что Жемчужина содержит происхождение кундалиан?
— Предполагаю, что так. Кундалиане — заблудшая раса... и заблудились они уже
Риана подумала о Бартте и прочих рамаханах. Бартта пытала и убила лейну Астар; пытала ее саму. Высокомерные конары, испорченные ученицы, убогое обучение. Она подумала о переписывании Священного Писания, об искажениях святых слов Миины, о прямой лжи, провозглашаемой от Ее имени, не меньшей из которой была точка зрения Барт-ты, что Великая Богиня ушла в другой мир, не оставив детям Своим даже надежды. И поняла, что все сказанное Тигпен истинно.
Она уставилась в огонь.
— Это и есть настоящая цель Дар Сала-ата, не так ли? Вернуть кундалианам духовное начало.
— Твоя истинная цель.
Они встретились в старом кундалианском кафе на бульваре Искаженных Грез. Покрытые раскрашенной штукатуркой стены, мраморный пол и круглые порфировые столики защищал от солнца, дождя и ветра темно-красный навес. Стулья из полированного ядровника потемнели от масла, шрамы на ножках говорили о долгой и верной службе. Официанты в белой одежде сновали среди густой толпы клиентов, высоко держа овальные медные подносы. На рынке по другую сторону от бульвара были расставлены корзины с красными, оранжевыми, желтыми и черными пряностями. Воздух полнился их острыми ароматами и громкими препирательствами клиентов с продавцами.
Олннн Рэдддлин уже сидел за боковым столом и потягивал густой чай с медом. Он не улыбнулся ни когда заметил Кургана, ни когда тот сел напротив.
— Что-то ты сегодня рановато и при полном вооружении, — заметил Курган.
— Полагаю, в любой момент могут появиться разыскивающие меня кхагггуны звезд-адмирала.
— Так. Ты мне не веришь. А ведь мы дали сэйгггон.
Олннн Рэдддлин поджал губы. Утренний свет, полыхающий сквозь темно-красную ткань у них над головами, бил ему в лицо под косым углом, отчего казалось, будто на нем боевой шлем.
— Мне еще надо по-настоящему узнать тебя.
Курган улыбнулся и заказал завтрак проходившему мимо официанту.
— Ты пока жив и свободен, не так ли?
— На данный момент. Мне нравится, как ты говоришь. Но надо увидеть, как ты действуешь.
— Сказано настоящим кхагггуном-параноиком!
Подметальщики улиц закончили работу, и теперь широкий бульвар задыхался от транспорта всех форм и размеров. Бродячий музыкант извлекал древнюю кундалианскую мелодию из медного раструба трубы — контрапункт к цоканью копыт черных буттренов, запряженных в проезжающие мимо телеги. Пряная пыль висела в воздухе, как утренний туман.
Принесли завтрак Кургана: плетеный крив-хлеб, золотистый коровый сыр и ароматный горячий шоколад. Он занялся едой. Олннн Рэдддлин беспокойно ерзал.
— Ожидание сводит меня с ума.
— Расслабься. Этот крив-хлеб особенно вкусен, ты не находишь?
— Понятия не имею. Последнее время у меня нет аппетита.
Уголком глаза Курган заметил, как группа кхагггунов — судя по красно-золотым галунам на форме, из личного крыла звезд-адмирала, — грубо проталкивается через рыночную толчею. Он улыбнулся Олннну Рэдддлину и положил в рот кусок сыра.