Кольцо Соломона
Шрифт:
В это время позади них послышалось стенание. Из пропасти медленно, рывками поднималось жалкое, растрепанное облачко. На облачке растянулся маленький зеленый фолиот, изрядно помятый, с шишкой размером с аистиное яйцо на голове.
— О-ох, моя сущность! — простонал он. — Этот мне Бартимеус! Шарахнул меня Окаменением и швырнул вниз!
Хаба насупился.
— Помолчи, Гезери! У меня важное дело!
— У меня все тело онемело. Вот, пожалуйста, подергай меня за хвост. Я даже и не почувствую!
— Если ты не заткнешься сию минуту,
— Ой какие мы нервные! — сказал фолиот. — Ты, мужик, того, поосторожней. Все эти взрывы не остались незамеченными, да еще эта жуткая аура, которая хреначит у тебя из руки. Берегись! Сюда идут.
И он указал на юг: вдали мелькали стремительно приближающиеся огоньки, а вместе с ними — узкие силуэты, темные, прямоугольные, точно безмолвные двери, ведущие к звездам. Хаба поморщился.
— Мои друзья и коллеги идут проведать Соломона. Они и не подозревают, у кого теперь Кольцо!
— Это все прекрасно, — внезапно сказала Ашмира, — но, я вижу, ты до сих пор его не надел!
Она вскрикнула: демон мстительно сдавил ее своей лапой.
Хаба сказал:
— Это несколько… тяжелее, чем я рассчитывал. Кто бы мог подумать, что Соломон обладает такой силой воли? Но не думай меня порицать, девчонка. Я — могущественный волшебник. А ты — ничто, безымянная воровка.
Ашмира скрипнула зубами; гнев переполнил ее.
— Лжешь! — воскликнула она. — Меня зовут Ашмира, моя мать была главной стражницей царицы Савской! И я явилась за Кольцом, ибо моей родине грозила опасность. Быть может, я и потерпела поражение, но, по крайней мере, я действовала с более благородными намерениями, чем ты!
Она умолкла, выпятив подбородок, сверкая глазами, исполненная яростного удовлетворения. Повисла гулкая тишина.
Потом Хаба расхохотался пронзительным, писклявым смехом, и чудовищная тень, державшая Ашмиру, откликнулась точно таким же хохотом. Джинн, висевший без сознания рядом с Ашмирой, передернулся и задрожал от этого хохота.
Хаба не без труда успокоился.
— Они идут, Аммет! — коротко сказал он. — Будь готов! Милая Ашмира… какое славное имя. Оно мне нравится куда больше, чем Кирина. Так тебя, значит, прислали из Савы? Как забавно.
Он разжал ладонь и воззрился на Кольцо Соломона.
— Скорей, шеф! — сказал фолиот. — Там старик Хирам! Он, кажется, вне себя.
Ашмира видела, как дрожат пальцы волшебника, занесенные над Кольцом.
— Что значит «забавно»? — спросила она.
— Потому что я знаю, зачем ты явилась сюда. Я знаю, почему Балкида тебя прислала.
Большие влажные глаза взглянули на нее; в них было злорадство и страх.
— И потому, что я знаю, что Соломона ты убила напрасно.
У Ашмиры скрутило живот.
— Но эти угрозы…
— Принадлежали не Соломону.
— А посланец…
— Был послан не им.
Хаба ахнул — его пальцы сомкнулись на Кольце.
— Мы… мы с остальными Семнадцатью давно уже втайне затеяли
Тень над головой у Ашмиры нарушила молчание.
— Хозяин… тебе стоит поторопиться!
— Хаба! — раздался раздраженный вопль из темноты. — Хаба, что ты там делаешь?
Волшебник не обратил на него внимания.
— Дорогой Аммет, я понимаю, что слишком много болтаю. Я болтаю затем, чтобы заглушить боль. Мне нужно собраться с духом, чтобы его надеть. Это ненадолго.
Ашмира во все глаза смотрела на египтянина.
— Ваш посланец напал на Мариб. Погибли люди. Кто из волшебников его прислал?
С блестящей лысины Хабы струился пот. Он держал Кольцо большим и указательным пальцами и медленно продвигал его к пальцу другой руки.
— На самом деле это был я. Но не принимай это близко к сердцу. Это мог быть любой из нас. А посланцем был тот самый Аммет, который сейчас тебя держит. Не правда ли, забавно, что каприз Балкиды погубил того единственного царя, который не стал бы злоупотреблять могуществом Кольца? Я-то не буду столь скромен, могу тебя заверить.
— Хаба!
Визирь Хирам, великолепный в своих длинных белых одеждах, спустился к самым перилам и грозно воззрился на все происходящее. Он стоял, скрестив руки, на маленьком квадратном ковре, который нес огромный демон в человеческом обличье, с длинными, развевающимися золотыми волосами и белыми крыльями, чье хлопанье было подобно грохоту боевых барабанов. Лицо демона было прекрасным, ужасным и надменным, а глаза — изумрудно-зелеными. Если бы не это, Ашмира бы и не признала белую мышку.
Позади виднелись другие волшебники, и другие демоны парили во тьме.
— Хаба! — снова воскликнул визирь. — Что ты тут делаешь? Где Соломон? И что… что это у тебя в руках?!
Египтянин даже не взглянул на него. Он все еще собирался с духом, трясущимися руками сжимая Кольцо.
— По крайней мере, моя царица, как и я, вела себя благородно! — сказала Ашмира. — Она никогда не склонит перед тобой головы, чем бы ты ни грозил!
Хаба расхохотался.
— Напротив, она уже ее склонила! Вчера во дворе марибского дворца уже лежали приготовленные мешки с ладаном. Ты, дитя, была всего лишь запасным вариантом, благородным жестом, который ваша царица могла себе позволить. Поскольку теперь она предполагает, что ты погибла, она приготовила запрошенную плату. Они все так делают.