Кольцо великого магистра (илл. Л. Фалина)

Бадигин Константин Сергеевич

Глава тридцать девятая.

«ПОРА ЗАКОЛОТЬ КАБАНОВ, ЖИРУЮЩИХ НА НАШИХ ХЛЕБАХ»

Первую ночь конному отряду Ясека пришлось коротать у стен небольшого городишка. Время было тревожное, и горожане открыть ворота побоялись.

Зато следующую ночь, на вторник после дня святого Франциска, Ясек решил провести в замке наленча Сендинежа из Леды, одного из самых богатых самовластных владельцев Великой Польши. Ясек доводился ему гербовым братом и рассчитывал

на спокойный ночлег и хороший ужин.

Прадед Сендинежа не пожалел денег на постройку замка. Он поставил его на высоком берегу реки, окружил крепкой каменной стеной с круглыми башнями по углам. По берегам реки темнели леса, тянувшиеся на многие версты.

Напротив главных ворот возвышалась шестиугольная сторожевая башня с флагом пана Сендинежа на верхней площадке.

Отряд Ясека подъехал к замку незадолго до захода солнца. Над воротами торчал шлем на шесте, поднятый в знак того, что хозяин дома. Трубач затрубил в боевой рог. Подъемный мост медленно опустился, гостеприимно раскрылись ворота, и конники въехали на обширный, мощенный булыжником двор.

К шляхтичам подбежали слуги, помогли им спешиться и повели лошадей на конюшню.

Крепостной двор представлял собой необычное зрелище: от главного входа в замок и до ворот лежали в два ряда волосатые туши диких кабанов; через каждые пять шагов из звериных туш торчал молодой дубок, недавно срубленный в лесу.

По этому коридору пришлось идти шляхтичам.

— Пан сегодня вернулся из лесу, — шепнул Андрейше один из слуг, заметив его удивленные взгляды, — пан хочет, чтобы все знали про удачную охоту.

На ступеньках крыльца в дорогих доспехах показался сам хозяин, пан Сендинеж из Леды. Он был не молод, но и не очень стар. Упруго ступал сильными ногами и меч держал в руках крепко. На его золоченом шлеме стояла, подбоченясь, деревянная дева с распущенными волосами.

Пан радушно приветствовал гостей и сказал, что велел запереть ворота и никуда не отпустит из замка целую неделю.

Ясек благодарил и кланялся, он знал, что спорить с норовистым, своевластным паном ему, заградовому шляхтичу, бесполезно и опасно.

Гостей поместили в удобных комнатах с мягкими постелями из медвежьих шкур. Людмилу и служанку Зосю отвели на половину хозяйки дома. Слуги помогли шляхтичам очиститься от дорожной грязи, умыться, переодеть белье и проводили к ужину. По совету Ясека, Андрейша надел на шею золотую цепь князя Витовта.

По дороге в столовую длинные коридоры освещались факелами, торчавшими из настенных держаков, изображавших кабаньи головы.

Огромный стол ломился от кушаний. Слуги непрерывно подливали вино и мед в чаши гостей.

К столу вышла сама хозяйка дома, вельможная пани Мария, с тремя рыжеволосыми дочерьми. Девицы пышно расцвели в стенах замка. Вместе с ними пришла Людмила.

Когда пани Мария узнала, что Людмила жена знатного литовского

боярина, пожалованного золотой цепью, она посадила ее рядом за стол, говорила с ней нежным и сладким голосом.

Справа от пана Сендинежа сидели два его рыжих сына, огромных, как медведи, а слева — Андрейша, Ясек и ксендз в черной сутане. Чуть поодаль расположились шляхтичи из отряда Ясека. А еще дальше — несколько десятков разношерстных дармоедов, бедных родственников и гербовых братьев. Они заносчиво обращались друг с другом, спорили, кто ближе по родству с самовластным паном, и часто хватались за оружие.

А пан Сендинеж не стеснялся со своими нахлебниками. Тут же, за столом, он творил суд и расправу: провинившихся собственноручно бил по щекам. Пан был упрям и вздорен.

Бедные родственники и гербовые братья краснели, но прощали пану своевластие. За каждую пощечину он платил пять грошей. Пан был богат, его богатство переливалось через край. А другой раз он и розгами наказывал, разложив, по обычаю, шляхтича на ковре.

Не были забыты и охотничьи псы. Пан Сендинеж кидал им жирные мослы и, улыбаясь, смотрел на яростные собачьи драки.

От хмельных напитков гости и хозяева развеселились. За столом часто слышался смех и веселые шутки. И вельможная пани, и рыжеволосые девицы не отказывались пригубить из чаши.

Сестрам понравился могучий красавец Стардо. То одна, то другая посматривали в его сторону и громко смеялись. Но Стардо сидел мрачный, опустив глаза и замкнув уста.

Наступила ночь. Небо потемнело и покрылось звездами. Из-за близкого леса показалась бледная луна и поплыла по темному небу. Яркий лунный свет посеребрил воду в реке, разлился по башням и по стенам замка. Вспыхнули небольшие лужицы на крепостном дворе.

Южная крепостная стена заросла кустарником. Лунный свет не мог проникнуть сквозь густую бузину, таившую в ночь на вторник после святого Франциска страшную опасность для обитателей замка.

Худо жилось крестьянам вельможного пана Сендинежа. Рабский труд, полуголодная жизнь, всяческие поборы и налоги… Пан Сендинеж не знал жалости: за малейшую провинность, за неуплату подати человеку отрубали уши и нос, нещадно пороли батогами, морили в глубокой земляной тюрьме, а бывало, что с живого железными крючьями обдирали кожу.

Война вконец разорила крестьян. Покидая сожженные деревни, они вместе с женами и детьми прятались в дремучих лесах и жили звериным обычаем. Лес был суровым, но верным другом обездоленных. Люди жили в десяти верстах от замка, в глухом месте за болотами, зарывшись в землю. Летом питались ягодами, травами и кореньями.

Наступила зима, кормиться стало нечем, маленькие дети чахли и умирали. Крестьяне решили просить хлеба у своего пана. Не для себя, а для детей просили они и обещали вернуть, как только взрастет новый урожай.