Кольцо Веры

Зайналабидов Алексей

«Провидение Господне с нами! – усмиряя волнение, размышлял Командор. – Кто бы мог подумать, что охрана коттеджей на Островах Петербурга расположила камеры видеонаблюдения почти на всех фонарных столбах. К тому же ФСБ держит под полным контролем места проживания значимых людей города. Не дай бог с ними что-нибудь произойдёт! Вокруг дома Пиоровского напичкано столько аппаратуры, что все тайное сразу становится явным. Плохо, что ищейки ФСБ теперь знают о нас! Но хорошо, что ватиканских шпионов идентифицировали. Места проживания и все маршруты передвижения с момента прибытия их в Петербург теперь известны». Один из старших офицеров ФСБ, верный армянин местной диаспоры, с которым давно установлена неформальная связь, предоставил запись и данные

на двух граждан Италии, прибывших из Женевы. Это они вдруг появились в парке и успели сфотографировать и обшарить незадачливых агентов Ордена. «Я уничтожу их, как бешеных псов», – яростно прошептал хранитель Копья.

Командор очень редко покидал пределы Эчмиадзина, но обстоятельства не оставили ему выбора. Он встал из-за огромного стола. Мощный голос его, гулко отзываясь многочисленным эхом под каменными сводчатыми потолками древнего армянского монастыря, промчался по всем помещениям. Он донёс до каждого, кого это касалось, его категорический приказ: «Приготовить к вылету самолёт. Погрузить аппаратуру, технику, оборудование, снаряжение, оружие. К вылету собрать отряд из 15 человек. Сообщить в Петербург о нашем прибытии – подготовить прохождение границы и таможни, транспорт и две резиденции. С нами Бог и Священное Копьё Судьбы!»

В то же время на Васильевском острове в респектабельном особняке, принадлежащем католической церкви, происходили малопонятные события. В размеренную жизнь служителей вмешалась тревожная суета политики Ватикана. С вечера один за другим начали прибывать крепкие, подтянутые, одинаково одетые люди, суровые и неразговорчивые. Их багаж доставлялся по отдельности различными курьерскими службами.

Сообщения, полученные главой прелатуры Ватикана в Петербурге, ничего конкретного не объясняли: принять, оказать помощь, не вмешиваться, не распространяться. Личная подпись главы папской курии под приказами подчёркивала серьёзность происходящего: как же, сам Кардинал, руководитель Священной конгрегации, бывшей святой инквизиции. В этом ведомстве перестали шутить ещё со времён Великого инквизитора, и угрюмо-серьёзные его представители деловито и по-хозяйски обосновывались в тихой католической обители на берегах Невы.

На следующий день к небольшому старинному особняку на одной из линий Васильевского острова подъехало несколько машин: две кареты скорой помощи и машина аварийной газовой службы. Из аварийки вышли работники в синей униформе и устремились к дверям особняка. Старший группы дал в лингафоны команду включить установку подавления всех видов сигналов связи, включая видеосигналы. Один из бригады аварийной службы достал небольшой прибор и отмычки. Через несколько мгновений, надев на лица сплошные плотные маски с усиленными фильтрами, парни уже входили в особняк. В парадной тот, что был сзади, достал из рюкзака металлический баллон и портативный вентилятор. Открыв вентиль баллона, «аварийщики» стали ждать, поглядывая на часы.

Через несколько минут старший «ремонтник» газовой службы коротко отдал приказ: «Все входим!» Из машин скорой помощи ловко вылезли крепкие «санитары» в защитных медицинских костюмах и проследовали в здание особняка. Вскоре они вывели наружу по очереди пять человек. Двоих уложили на носилки, остальных посадили на сидячие места в скорых. «Отходим», – послышалась из лингафонов команда старшего.

В машинах скорой помощи «медбратья» спешно стягивали брюки со своих «пациентов», которые под воздействием неизвестного газа бессмысленно таращили глаза и пускали слюнявые пузыри. Каждому из них по очереди вливали по литровой клизме. «Пусть напьются до смерти», – приговаривал один из «медбратьев», вводя очередную лошадиную дозу виски при помощи резиновой груши внушительных размеров. Жертвы не оказывали никакого сопротивления, и вереница машин с включёнными проблесковыми маячками синего цвета без остановок доставила их на пустынный спуск к Неве на Стрелке Васильевского острова.

В

арендованный хранителями Копья скромный бизнес-центр напротив известной петербургской гостиницы тихо вошли четверо неприметных мужчин, неуловимо похожих друг на друга как внешне, так и по экипировке, – в неброской одежде и с ручной кладью. До этого они наблюдали, как отъезжают от бизнес-центра две машины скорой помощи и, выждав достаточное время, начали действовать. Заменив положение сидевшего у входа охранника на его же, лежащего без сознания в подсобном помещении, они расстегнули куртки и вытащили на свет короткоствольные автоматы. Быстро привинтили к ним глушители, и старший группы, высокий седой итальянец, скомандовал: «Вперёд!» Он же первым начал подниматься на второй этаж. Слаженная работа группы и каждого в отдельности выдавала в них подготовку специальных подразделений. В цепочке по одному они бесшумно подошли к дверям, ведущим к оборудованному командному центру хранителей Копья. Пока старший работал отмычками, двое страховали лестничный пролёт, а четвёртый включал аппаратуру подавления сигналов. Через несколько секунд они уже заходили в офисное помещение, плотно закрывая за собой входную дверь.

Сухие щелчки приглушённых выстрелов не услышал никто.

Кардинал с некоторым недоверием посмотрел на человека, принесшего ему аналитическую справку. Глядя поверх очков, он уточнил:

– Вы уверены в том, что здесь написано?

– Понимаете, – тихо произнёс архивариус, – на вопрос, поставленный вами, однозначного ответа нет. Но исторические факты указывают на правоту вашей гипотезы относительно артефакта, указанного вами.

Кардинал отложил листы бумаги и, прищурившись, внимательно взглянул на архивариуса:

– Слушаю вас внимательно, и пусть Господь вложит в ваши уста правду, ибо иначе гнев Господень настигнет вас неминуемо!

– По вашему приказу я проанализировал информацию за 1700 лет истории Копья и причастных к нему. Сегодня известно несколько Копий Судьбы, одно из которых прервало земную жизнь нашего Спасителя. Самое известное из них хранится в Вене. Его использование приписывают многим. С его помощью, как утверждают исторические хроники, Карл Великий объединил народы франков и германцев, образовав империю. Но после его смерти она распалась. Переходя из рук в руки, Копьё результата больше не приносило. Но в 1938 году, после аншлюса Австрии, Гитлер первым делом реквизировал Копье и поместил в свой личный фонд. Результат известен. Говоря современным языком, русские засунули его копьё ему в самые запасники как грубую подделку.

– Не надо современным языком, вы в божьем доме! – одернул его Кардинал.

– Прошу простить. Русские показали, что и без артефактов могут расширять границы и низвергать ложные реликвии. И это тоже косвенно подтверждает правоту вашей гипотезы – подлинный артефакт или его часть находится на территории Российской империи.

– Какой империи? У них же республика, федеративная! – удивлённо воскликнул Кардинал.

– Да-да, но им все равно. Они до сих пор отождествляют себя с пространством, куда незримо могут простирать свою суверенную длань. Менталитет такой… Так вот, – продолжил архивариус, – артефакт, находящийся в Армении, известен с третьего века, а в седьмом его презентовали веке как Копьё Судьбы Urbi et Orbi.

– Нести слово Граду и Миру может только папа римский! – с нескрываемым озлоблением возразил Кардинал. – Да-да, конечно! С вашего разрешения, я продолжу. Россия – страна большая. Она может сжиматься под внешним давлением или из-за внутренних распрей, но при этом ее способность расширяться никуда не исчезает и периодически проявляется в реальности. И то, что после определенного момента своей истории Россия никем и никогда не была покорена, совпадает с вашей гипотезой о Кольце.

– Господин архивариус! Ещё чуть-чуть, и вы смените веру, страну и бог знает, что ещё сейчас можно сменить. Давайте-ка без лирики, ближе к фактам, – раздражённо прошипел Кардинал.