Кольцо викинга
Шрифт:
— Да, я об этом слышал.
Гитлер усмехнулся:
— Однако это не сделало его немцем. Поговаривают, что Ленин — настоящий еврей.
— И вы с этим согласны?
— Почему бы и нет? Русские опорочили себя, сделав евреев своими властителями. За это они заслуживают уничтожения.
Гитлер подцепил вилкой кусок соленой говядины и запил ее холодным пивом.
— Мы с вами говорили о христианстве, — продолжил он с набитым ртом. — Со всей прямотою могу вам сказать, что христианство — религия слабых и немощных. От Нового Завета так и веет болезнью. Наши
— Вы говорите об этих богах так, будто они и впрямь существуют, — заметил Егор.
Гитлер прищурил зеленовато-голубые глаза и лукаво произнес:
— Как знать. Мир пронизан таинственными стихиями, господин Вольф. А имена богов — это прекрасный способ обозначить эти стихии. Вы так не считаете?
— Я христианин, — сказал Егор. — Я верую в Иисуса.
— В Иисуса? — Гитлер скривился. — Плачущий божок, не терпящий физического и душевного здоровья. Да и Сатана, которого вы все так боитесь, — невыразительное и скучное порождение Тьмы.
— Сатана кажется вам скучным? — удивился Егор.
— Конечно! Сравните его с демоническими созданиями германо-скандинавской мифологии. Они преисполнены мощи и торжественного величия! Они не сомневаются, а действуют! Не соблазняют, а сражаются! Пес-демон Гарм, дракон Фафнир, гигантский волк Фенрир! Представьте себе огромного, могучего волка, которого боятся даже боги!
— Если мне не изменяет память, боги приковали этого гигантского волка к скале.
— Верно, — кивнул Гитлер. — Однако пророки предсказывали богам, что перед концом света волк Фенрир разорвет оковы, вырвется на свободу и проглотит солнечный диск, а в последней битве богов с чудовищами и великанами он проглотит самого бога Одина!
Егор не удержался от усмешки.
— Вы, кажется, неравнодушны к этому волку?
— К Фенриру? — Взгляд Гитлера просиял. — О, да! Я вообще неравнодушен к волкам. Нам есть чему поучиться у этих серых хищников, вы не находите?
— Они не умеют ничего такого, чего не сумел бы сделать я, — сказал Егор.
Гитлер посмотрел на него насмешливо.
— В таком случае вы очень самоуверенный человек, — заявил он. — А что касается моей любви к древним богам… Вы слышали оперу «Кольцо Нибелунгов»?
— Да.
— Вагнер сумел выразить в этой музыке великий германский дух. В каждой ноте — мощь, в каждой музыкальной фразе — душевное и физическое здоровье, в каждом пассаже — жажда могущества и власти! — Гитлер качнул головой. — Нет, я решительно не знаю ни одного другого композитора, который был бы равен Вагнеру по таланту. Впрочем… — Художник быстро глянул на хмурого собеседника. — Не пора ли нам поговорить о деле, господин Вольф?
— Да, — сухо ответил Егор. — Пожалуй. Мне понравился ваш пейзаж, Адольф. И я с удовольствием взглянул бы на другие ваши работы.
— Это возможно, — кивнул Гитлер. Он вытер рот салфеткой, скомкал ее и бросил в пепельницу.
— Я купил новый дом, — сказал Егор, — и стены его пока выглядят слишком пустыми. Кроме того, у меня есть знакомые галеристы, которым я могу порекомендовать ваши творения. Если, конечно, они мне понравятся.
— Что ж… — Глаза Адольфа снова заблестели и просветлели. — Я буду рад показать вам свои работы.
— В таком случае — идем?
— Идем, — кивнул Гитлер.
Егор расплатился за обед, и они вышли из трактира на улицу. Волчок огляделся по сторонам. Улица была пуста. Он взял Гитлера левой рукой за плечо, резко повернул его к себе и коротко и хлестко ударил кулаком в челюсть. Потом подхватил на руки и быстро оттащил в кусты жимолости.
— Профессор! — хрипло прошептал он. — Пора!
Пространство перед лицом Егора стало стремительно сгущаться. Запахло озоном. В воздухе проступили очертания квантовой ловушки, которую они с профессором называли «почтовым ящиком». Профессор спроектировал и собрал квантовую ловушку, чтобы переносить материальные объекты сквозь время, и с виду эта штука была похожа на микроволновку с прозрачными стенками.
Через несколько секунд полупрозрачный ящик, повисший в воздухе, стал таким же реальным, как все окружающие предметы. Егор протянул руку и нажал на клавишу, расположенную с правой стороны панели. Полупрозрачная дверка бесшумно скользнула вверх. Егор достал из «почтового ящика» циркониевый браслет. Потом склонился над Гитлером и защелкнул браслет у него на правом запястье.
— Ворон окольцован, — сказал он тихо. И холодно добавил: — Вышибите этому ублюдку мозги, проф.
6
— Волчок! Волчок, ты в порядке?
Егор открыл глаза. Он сидел в ванне — всклокоченный, замерзший, сбитый с толку.
— Про… фессор.
— Да, Егор.
Седые волосы, лицо, испещренное глубокими морщинами, светлые глаза и черная полоска усиков над верхней губой.
— Как ты себя чувствуешь?
Егора знобило, а к горлу волнами подкатывала тошнота, однако жаловаться он не стал.
— Как все прошло, проф?
— Как нельзя лучше. Ты молодец, Волчок. Вылезай из ванны и одевайся. А я пока приготовлю тебе кофе. Тебе без молока?
— Без.
Егор завертел головой, ожидая увидеть поблизости Ребуса-Агадамова и его суровых охранников. Однако, кроме них с профессором, в лаборатории никого не было.
— А где наш лысый робокоп? — спросил Егор, зябко поводя плечами.
— Ушел. То есть уехал, учитывая способ его передвижения. — Терехов уже хлопотал возле кофеварки, стоя к Егору спиной. — У Ребуса сейчас одна забота — разыскать носителя, в голову которого мы с тобой переместили разум будущего фюрера.
Егор отцепил от головы и тела электроды, выбрался из ванны с маслянистой жидкостью и пошлепал босыми ногами к душевой кабинке.