Кольцо викинга
Шрифт:
— Если твои парни откроют огонь, они могут повредить кольцо, — произнес он раздумчиво.
— Верно, — отозвался Ребус. — Но если понадобится, я готов рискнуть. Эта штука нужна мне, и я сделаю все, чтобы получить ее. И я не шучу.
Егор еще несколько секунд размышлял, затем кивнул:
— Хорошо. Я верну вам кольцо.
Он шагнул к Ребусу и сделал вид, что хочет отдать ему кольцо, однако вместо этого быстро надел его на безымянный палец левой руки.
«Каждый из нас — это пучок волновых функций, — прозвучал
— И как это сделать?
— Не уверен, что знаю. Но думаю, что нужно синхронизировать вибрации нейронов головного мозга с вибрациями кольца.
— Как?
— Сложный вопрос. И ответа на него у меня нет. Буддисты утверждают, что есть лишь один способ выйти за границы собственного существования — освободить свой разум».
Егор сосредоточился на своих ощущениях и попытался выбросить из головы все мысли. Ребус что-то кричал, но Егор не обращал на него внимания.
Прошло немного времени, и Волчку показалось, что он проваливается в пустоту — в ту пустоту, которая предшествовала мирам и в которой был растворен его разум прежде, чем воплотиться в одну из возможных форм, сотворенных Сознанием неведомого наблюдателя, которого принято называть Богом.
И тут Егор почувствовал, что кольцо на его пальце легонько завибрировало. Он открыл глаза и взглянул на свою руку. Причина вибрации стала понятной — кольцо вращалось вокруг его пальца с такой невероятной скоростью, что стало призрачным, почти невидимым.
Егор оглянулся. Лаборатория и все, что в ней находилось, стало таким же призрачным и бесплотным. Он посмотрел на охранников. Их фигуры потеряли четкие очертания, а внешность менялась с невыносимой быстротой — словно в каждом, кто присутствовал в лаборатории, угадывались все возможные варианты его существования: ребёнок, старик, взрослый, блондин, брюнет, женщина, мужчина. Люди перестали быть людьми, а превратились в букеты вероятных жизней, ни одну из которых не удавалось зафиксировать в нашем мире.
Егор поднял руки к лицу и осмотрел их. Это были его руки. Не призраки рук — детских, взрослых или старческих, а именно его руки. В этой лаборатории Волчок единственный остался тем, кем он был до того, как кольцо начало вращаться.
Егор снова прикрыл глаза и сосредоточился на своих мыслях и воспоминаниях, стараясь зафиксировать их в своем сознании. Нужно было остановить эту дьявольскую карусель возможных миров, зафиксировать один из них, тот, который был Егору знаком и который действительно существовал до того, как кольцо пришло в движение.
— Мир тот, каким был прежде, — твердо проговорил Волчок, накрыл кольцо правой рукой и крепко сжал его пальцами.
Подождав, пока кольцо перестанет вибрировать, Егор открыл
От увиденного у него в жилах застыла кровь, а волосы на голове встали дыбом. Охранники лежали на полу лаборатории. Они были мертвы, но выглядели как экспонаты из паноптикума уродов. У одного из них вместо двух рук было шесть, среди которых выделялась одна детская рука. Лицо другого охранника напоминало кошмарную мозаику, сшитую из кусков лиц разных людей. Тело третьего было раздвоено, словно состояло из двух сросшихся тел, а голая левая нога, торчащая из порванной штанины, была по-женски тонкой. Четвертый охранник напоминал груду человеческого фарша с торчащими из нее обезображенными конечностями, некоторые из которых еще подрагивали.
Егор отвернулся и посмотрел на Ребуса. Лысый босс сидел в своем инвалидном кресле, тупо пялясь на экран монитора. Внешне он был цел и невредим.
Тут Ребус зашевелился. Он медленно повернул голову и посмотрел на Егора.
— Что ты сделал? — спросил он костяным голосом.
— Я привел в движение кольцо, — ответил Волчок.
Глаза Ребуса ярко замерцали, на бледных щеках заиграл взволнованный румянец.
— Теория декогерентности… — выдохнул он восторженно. — Ты синхронизировал частоту волновых функций и совместил возможные миры!
— С вами ничего не случилось, — сказал Егор. — Почему?
— Почему я остался таким, каким был? — Ребус усмехнулся. — Думаю, все дело в одной давнишней аварии. Впрочем, я не намерен обсуждать это с тобой.
Агадамов отбросил плед, и Егор увидел белую руку, сжимающую уродливый пистолет-автомат «FN-P90». Держа Егора на прицеле, Ребус медленно поднялся с кресла.
— Вы можете ходить? — не поверил своим глазам Волчок.
Ребус нагнулся и приподнял брючину на правой ноге. Тускло блеснула сталь.
— Протез, — понимающе выдохнул Егор.
Агадамов отпустил брючину и выпрямился. Неторопливо подошел к Егору, продолжая держать его на прицеле, поднял левую руку, такую же неестественно белую, как правая, взял Волчка за горло и крепко сжал.
Пальцы были крепкими, как железо, и такими же холодными. Уткнув ствол автомата Егору в живот, Ребус приблизил свое лицо к его лицу и тихо сказал:
— Я калека. Но искусство протезирования здорово продвинулось за последние двадцать лет.
Егор посмотрел на белую руку лысого босса, перевел взгляд на его багровое лицо, усмехнулся и спросил:
— Хотите стать повелителем Вселенной?
— Почему бы и нет, — холодно ответил Ребус. — Мне нравится, как это звучит.
Егор поморщился от боли и уверенно заявил:
— Все повелители плохо кончали. Рано или поздно.
Ребус прищурил блеклые, холодные глаза, в которых не было ни жизни, ни страсти, ни ненависти, ни боли.
— А ты, похоже, вообразил себя ангелом с огненным мечом? — спросил он шипящим голосом.
— Я не ангел, — ответил Волчок, едва не задыхаясь. — Но мой меч разит не хуже. И направлен он против зла.