Кольцо зла
Шрифт:
– Чего вам?
– Григорий пропал, господине!
– Что-о?! – Раничев вскочил на ноги. – Куда он мог пропасть? С корабля?!
– Говорят, его ночью схватили какие-то люди, – хлопая глазами, сообщил Аникей. – Мы не видели, спали… Он же, Григорий, наверху остался, на палубе, а мы…
– Знаю, – Иван обреченно махнул рукой и, жестом прогнав своих, искоса взглянул на прелата.
– Святой отец, твои люди могут узнать кое-что у доминиканцев?
– О еретике? – отец Валентин оказался весьма понятлив.
– О нем… Кажется, это мой слуга.
– Узнаем, не переживай, – пообещал падре. – Тем более господин за слугу не отвечает.
– У инквизиции может быть другое мнение.
Отец
– Молись, сын мой! Выручим.
Он вышел, а вслед за ним – и Раничев. Соседи-торговцы давно гуляли на корме, с интересом наблюдая, как управлялся с огромным румпелем кормчий.
Немного подышав воздухом, Иван отправился обратно в каюту и растянулся на циновке, вытянув ноги. Однако дела! Ну не везет ему с людьми – эдак скоро вообще никого не останется. Вот так посольство! Хотя, конечно, Иван вовсе не собирался являться на прием к его величеству кастильскому королю Генриху, но тем не менее…
Скрипнув дверью, в каморку вошел отец Валентин.
– Ну? – Раничев присел к столу и нетерпеливо посмотрел на прелата.
– Значит, дело было так, – без всяких предисловий начал тот. – Эти балбесы-доминиканцы уже здесь, на корабле, получили от кого-то донос о том, что пассажир с верхней палубы, записанный в корабельную книгу под именем Григория из Литвы – высокий, лысоватый, жилистый, – на самом деле никакой не Григорий, а знаменитый еретик из Болоньи Франческо Туззи, давно уже объявленный в розыск святой инквизицией за богомерзкие идеи о множестве миров.
– Вот так дела! – выслушав, покачал головой Иван.
– Да ты не переживай, – успокоил отец Валентин. – Доминиканские балбесы схватили его, спросив только имя – спешили! – так что никто не знает, что еретик – твой слуга!
– Слава святой Деве Марии!
– К тому же, – прелат засмеялся, – и еретик-то он – липовый!
– Как так? – не понял Раничев.
– А так! – святого отца прямо-таки распирало от того, что доминиканцы так лопухнулись. – Я прекрасно знаю Франческо Туззи из Болоньи. Это не лысоватый кряжистый брюнет, как твой слуга, а длинный тощий блондин с пышной и кудрявой шевелюрой. Так что никакой это не еретик. Ха! Уж теперь точно, наложат на этих незадачливых балбесов епитимью. А нечего верить всяким гнусным доносам! Проверять надо, прежде чем бросаться с арестом. Вот балбесы – ха-ха!
Отец Валентин радостно потер руки.
Несколько повеселел и Раничев: все ж приятно было узнать, что Григорию, по сути, ничего страшного не грозило. Однако кто же, интересно, доносчик?! И, главное, зачем ему было доносить? Загадка…
– Значит, автор доноса неизвестен?
– В том-то и дело, что нет!
– И донос, вероятно, был написан на латыни…
– Или на болонском диалекте, но скорее, конечно же, на латыни, итальянские языки понятны далеко не всем в Италии.
Загадка… Раничев покачал головой. Задача со многими неизвестными. Кому мог так насолить Григорий? Кто его убрал и зачем? Вряд ли это хоть когда-нибудь возможно будет узнать, разве что потом, на обратном пути, поподробнее расспросить Григория… Тот ведь попытается вернется домой. В Переяславль-Рязанский. Хорошо бы вернулся. Там бы и переговорили. Эх, самому бы вернуться, помоги, Святая Дева!
Без всяких приключений караван судов арматора Массимо Леониди миновал черноморские проливы и, выйдя в Эгейское море, повернул на юг, огибая Грецию – доживавшую свой последний век дряхлеющую империю Ромеев. Дни тянулись медленно, похожие одни на другие. Утро – под свист боцманской дудки – молитва – «Аве, Мария!», потом месса, вечером снова «Аве, Мария!», если бы не беседы с отцом Валентином, то можно было бы сойти с ума от тоски, тем более что около суток суда
Иван как накаркал! Маленькое смутно-сероватое облачко, внезапно возникшее на горизонте, внезапно превратилось в синюю быстро приближающуюся тучу. Задул, забуранил, завыл в снастях, ветер, погнал на суда высокие злые волны, да так истово, что корабли затрещали, а их пассажиры дружно вознесли молитвы Господу. Спотыкаясь о паломников, забегали по палубе матросы, спустили паруса – молодцы, успели вовремя, старый капитан Карло был опытен и знающ.
Набежавшая волна внезапно ударила в борт с такой силой, что «Золотая амфора» подпрыгнула, дернувшись всем своим корпусом, и тяжело завалилась влево.
– К волне! – заорал капитан кормщику. – Носом к волне, сто чертей на бочку!
Кормщик и сам понимал, что к чему, да вот никак не удавалось повернуть тяжелое судно, румпель упрямо вырывался из рук, несмотря на помощь матросов и подбежавшего Ивана. То ли заклинило руль, то ли… Вот снова ударила волна – огромная, как рыцарский замок, смывая людей за борт. Затрещав, рухнула задняя мачта – бизань. Прокатилась по палубе, сорвалась, увлекая за собой в пучину нескольких человек. Слева, совсем рядом, показался берег – судно несло прямо на черные скалы, торчавшие из воды, словно зубы сказочного дракона. Скалы быстро приближались, становились рельефнее, словно бы вырастали – вот уже показались пенные буруны, еще немного…
Все ж таки удалось! Все ж таки выровняли судно – не рулем, на фок-мачте поставили парус – его почти сразу же унесло, но работа была выполнена – судно развернулось к волнам и ветру.
– Канаты, – сквозь зубы промолвил кормщик. – Видно, оборвались рулевые канаты…
Он говорил на каком-то итальянском диалекте, но слова были понятны – Раничев не зря изучал латынь. Вновь налетевшая волна обдала их брызгами, жалобно скрипнула мачта, бедняги паломники с мольбой смотрели в небо. Кто-то смеялся, кто-то стенал, кое-кто громко читал молитву. Многие привязались веревками к мачтам. Иван не видел на палубе своих, как ни всматривался. Наверное, это было и к лучшему, пусть себе сидят под палубой – уж точно не смоет, правда, в случае чего не выберешься… Ну тут уж все в руках божьих… Ах, черт! Из палубного люка все ж таки показался Захарий! Ну куда же тебя понесло, паря? Как раз нахлынула очередная волна, корабль качнуло – и парня неудержимо повлекло в воду, лишь каким-то чудом ему удалось зацепиться за обломок мачты.
– Держись, Захар! – бросив румпель – там и без него уже было много народу, Раничев, схватив веревку, кинулся к парню, успел, в последний момент ухватил за шиворот, удержал над бездной. Еле вытащил – мокрого, с круглыми от ужаса глазами.
– Ты зачем здесь?
– Акинфий сказал – посмотри, может, помочь нужно?
– Помощники, блин… Быстро залезай обратно! Или нет… Привяжись пока к мачте, может, и в самом деле понадобишься. Видишь там старичка? – Иван орал, напрягая связки, и все равно в шуме бури было мало что слышно. Тем не менее Захарий кое-что понял и, кивнув, бросился к мачте, у которой накрепко привязанный отец Валентин весело молился Господу, перемежая молитвы изощренными проклятиями по адресу ветра и волн.