Колдовская любовь
Шрифт:
— Все это прекрасно, но я хочу услышать о Донале. Насколько я поняла, во время набега его захватили в плен и бросили в подземелье Карлайла. Эта свинья Дейкр потребовал выкуп? И ты заплатил?
— Я пытался торговаться, шантажировать, даже подумывал прикончить сукина сына, но Дейкр напомнил мне, что все козыри у него на руках — Донал был в его власти.
— Как же тебе удалось выручить его? — ахнула Тина. Рэм вытер рот и отбросил салфетку.
— Не мне. Хиту.
— Но как же, во имя Господа… О Боже, он занял место Донала, верно? — прошептала Тина,
— Ты ведь знаешь, у него храбрости больше, чем у любого из нас, — кивнул Рэм, обнимая жену. — Он найдет способ освободиться, такое уже бывало.
— Поверить не в силах… ведь теперь ему есть что терять!
— О чем ты, любимая?
— Отец сознался, что был женат на Лили Роуз и именно Хит — его законный первенец… Хит тебе ничего не сказал?
Рэм от неожиданности присвистнул:
— Ни слова! Правда, его одежду украшала брошь с гербом Кеннеди. Понимаешь, он считает, что виноват в похищении Донала и набеге на Керкубри.
— Благородный дурачок! Пытается загладить свою мнимую вину, а ведь его всю жизнь обманывали и лишили законного наследства.
— Не сомневайся, Тина, он выживет и станет достойным преемником отца, — утешил Рэм. — Я ясно дал понять Дейкру, что его ждет, если хотя бы волос упадет с головы Хита.
— Он так храбр, что мне совестно за свою трусость. Я сбежала в замок Дуглас, чтобы не присутствовать, когда отец сообщит родным о Хите.
— Господи, — взвыл Рэм, — не миновать нам грозы! Как думаешь, гранитные стены выдержат?
— Надеюсь, — кивнула Валентина, подставив губы для поцелуя. — Здесь я всегда чувствую себя в безопасности.
— Очень рад, потому что завтра мне нужно ехать в Глазго. Я посетил в Карлайле банкира, который хранит деньги Энгуса, и он шепнул, будто Арчи Дугласу отправлено золото из Лондона.
— Кстати, тебе прибыло послание, — вспомнила Тина и, поднявшись, принесла письмо. Прочтя его, Рэм удовлетворенно кивнул:
— Джон Дуглас, граф Олбени, отплыл в Шотландию. Если шпионы королевы Маргариты уже успели доложить об этом, Арчи может забеспокоиться. Пожалуй, мне лучше отправиться сразу в Эдинбург.
Тина с притворным вздохом пожаловалась:
— Наши дети станут взрослыми, прежде чем получат христианские имена.
— Ничего, милая, я обещаю, что крестины состоятся, как только я вернусь. И поверь, церемония будет более торжественной и пышной, чем когда-либо в этих местах.
— Ну почему все, имеющее отношение к Дугласам, должно быть торжественным и пышным, хвастливый ты дьявол?
Рэм припал к ее губам.
— Потому что я самый большой и лучший. Разве близнецы не доказательство тому? — спросил он.
Валентина подняла соболиную бровь.
— А я думала, это был мой подарок тебе, негодник этакий!
— Так оно и есть. Бесценный подарок! Я люблю тебя, Тина.
В ожидании возвращения родителей Рейвен тщательно уничтожила все следы пребывания мужчины в своей спальне. Лохань отнесли на место, простыни и полотенца успели постирать, красный
Она то и дело выглядывала в окно и, завидев экипаж, сбежала вниз, чтобы встретить родных на пороге. Она полагала, что мать извелась от беспокойства и, увидев Рейвен живой и невредимой, прежде всего обрадуется. Но она ошиблась.
Кейт Карлтон вплыла в двери, как готовый к бою военный корабль.
— Значит, ты дома, такая смирная и невинная, словно монастырская послушница. Удрала, оставив нас на съедение Дейкрам! Бессердечная упрямая эгоистка, не думающая ни о родителях, ни о бедном брошенном женихе! Неужели ты не понимаешь, какому унижению подвергла семью, не говоря уже о Кристофере? Никогда не смогу забыть этого, проживи я хоть сотню лет!
Рейвен пришлось открыть рот, прежде чем остальные родственники успели появиться в передней.
— Прости, что сбежала, не предупредив тебя, мама. Мне ничего другого не оставалось. Я надеялась, что ты меня поймешь, когда я все объясню.
— Объяснишь? Может, заодно подскажешь, что я должна была говорить взбешенному жениху, плачущей леди Розалинд и исходившему злобой грубияну Дейкру? Может, объяснишь, почему исчезла в канун свадьбы, бросив платье, которое стоило целого состояния, и наплевав на сотню приглашенных гостей?
— Я не могла выйти за Кристофера, — запротестовала девушка. — Я не люблю его.
— А кого ты вообще любишь, кроме себя, Рейвен Карлтон?! — перебила ее мать.
— Кейт, давай поговорим спокойно и все разумно обсудим, — вмешался сэр Ланселот.
— Разумно? У девчонки нет ни капли разума! Ведет себя как сумасшедшая!
— Нельзя ли по крайней мере повежливее?
Кейт немедленно набросилась на мужа:
— Это ты во всем виноват! Баловал ее, портил, позволял делать что вздумается, и теперь она не имеет ни малейшего понятия ни о долге, ни об обязанностях! Из чистого каприза опозорила семью, разрушила все шансы сестры на приличный брак и превратила нас во всеобщее посмешище!
— Довольно, Кейт! — загремел сэр Ланселот. — Если тебя больше заботит мнение чужих людей, чем переживания собственной дочери, ты и в самом деле глупа и тщеславна. С самого рассвета трещишь не переставая, но не сказала ничего дельного! Будь добра, помолчи и позволь Рейвен объясниться. И нечего стоять в дверях!
Он прошел в комнату, дождался, пока усядутся дамы, а сам вместе с Героном остался стоять. Воцарилось молчание, и выжидающие взгляды присутствующих обратились к Рейвен. Девушка глубоко вздохнула и начала: