Колдовская любовь

Морган Кэтлин

Эйдан обернулся и вопросительно глянул на Брианну.

— Это правда? Маг сам тебе это сказал? Брианна кивнула.

— Я удивилась его слабости после того, как Морлох выставил нас из своей крепости. Поэтому я недавно спросила его об этом.

— И он в этом признался? Что он слишком слаб, чтобы когда-либо выбраться из камня?

— Да.

— Тогда какая же польза будет от него в очередной битве с Морлохом? — настаивал Эйдан. — Что, если у него не хватит сил убить чародея?

Оленус спокойно встретил его вызывающий взгляд.

— Значит,

не убьет, ну и что?

— По-моему, все это был фарс, — процедил Эйдан, резко поворачиваясь к нему. — Все это было хитрой игрой, чтобы мы взялись за безнадежное дело.

Монах пожал плечами.

— Обычно приходится использовать то, что первым попадется под руку. А раз некоторые одарены большей магической силой, чем остальные… — Лицо его стало торжественным. — Однако клянусь вам, все, что я делал — особенно это касается вас, — я делал из самых добрых побуждений. В этой истории я теряю столько же, сколько и вы, милорд. Столько же, сколько ваша мать, ваш брат и весь ваш народ. Сколько тот карлик, который пожертвовал своей жизнью, чтобы дать вам время скрыться от Морлоха.

Брианна сделала шаг вперед.

— Откуда ты знаешь?

— Это не важно, девочка. — Эйдан схватил ее за руку, ласково притянул к себе. — Оленус всегда знает больше, чем говорит. Он постоянно что-то скрывает. И сейчас, наверное, тоже. Но это не важно.

Эйдан зашагал по комнате.

— Мы сделали все, что могли, для укрепления обороны замка. Но с помощью мага или без оной необходимо решать, как быть с Морлохом.

Монах внимательно смотрел на принца.

— Он должен умереть. Другого выхода нет. Эйдан язвительно рассмеялся;

— Ты утверждаешь очевидную истину. Скажи мне, мудрый монах, хранящий ответы на все вопросы, как ты собираешься осуществить убийство Морлоха?

Взгляд Оленуса не отрывался от Эйдана.

— Это ты, а не я должен найти ответ на этот вопрос. Эйдан оцепенел. Он долго изучал Оленуса, затем горько сказал:

— Неужели? А ты хоть знаешь, что произошло в последний раз, когда я схватился с Морлохом? Ты видишь мою судьбу в том, чтобы я отдал жизнь и душу в очередной попытке победить Морлоха?

— Нет, — коротко ответил монах. — Я вижу возрождение твоей души, я вижу окончательное освобождение твоей жизни от страданий. Я вижу, — провозгласил он, взглянув на Брианну, — как поднимается из пепла дом Лаэны, чтобы освободить сердце одноглазого сына.

— И все-таки ты не предлагаешь никакой помощи. Только этот беспомощный старик, который сидит в каменной ловушке. А красивых слов я и сам много знаю. — Эйдан почти рычал. — Теперь я вижу, что так было все время. Мы с Брианной предоставлены сами себе. Нас бросили, как слепых щенят в реку, — и выбирайтесь, как хотите, да? Морлох разъярен, остальные трусят, и никто…

Махнув рукой, он отвернулся.

— Ты можешь идти, Оленус. Нам больше не нужны ни ты, ни твои бесполезные пророчества.

— А что будешь делать ты? Как справишься с Морлохом?

Принц сжал губы —

рот превратился в тонкую линию, глаза в колеблющемся пламени камина казались темными ямами.

— Не знаю. Без помощи мага, я, честно, не знаю, что делать.

Она наблюдала, как он раздевается, собирается лечь в постель. Красно-золотые отблески огня играли на перевитых мускулами руках и плечах, литых мускулах спины. Она смотрела, как Эйдан нагнулся, чтобы положить на резной дубовый сундук нижнюю рубашку рядом с широким воинским поясом, кольчугой и верхней туникой. Его высокие черные сапоги уже стояли около сундука.

Затем он выпрямился и обернулся, руки его нашли застежку брюк. Эйдан смотрел на Брианну, она — на него. Острая боль внезапно пронзила ее насквозь. Свята Матерь! До чего же он красив… до чего же он великолепен!

Как же она его любила! И она знала, хоть он никогда и не говорил ей об этом, что он тоже любил ее. Чудо свершилось. Она освободила его сердце из тщательно охраняемой тюрьмы. Он наконец понял, что жизнь пуста, если не делить ее с другими, не жить с людьми и ради людей. Хоть силы Морлоха были слишком велики и они могли погибнуть в последней битве, но теперь Эйдан знал, что значит быть нужным. Она подарила ему частичку счастья, пусть и недолгого.

Она шагнула с толстого мехового ковра и пошла к нему. Босые ноги, мелькавшие из-под полупрозрачного кружева ее ночной рубашки, сразу заледенели на каменном полу. Он, прищурив-шись, следил за ее приближением. Янтарные глаза его сверкали, как у хищного зверя. Даже улыбка, приоткрывшая белоснежные зубы, была хищной… предвкушающей.

Однако Брианна давно уже не боялась, его. Этой ночью Эйдан принадлежал ей, и она собиралась соблазнить его, взять… так же пылко и алчно, как он возьмет ее.

Остановившись перед ним, она с улыбкой склонила голову набок.

— Ты выглядишь, как свирепый зверь. — Рука ее поднялась и разгладила морщины на лбу, складочки около глаз, у рта.

Эйдан поймал ее ладонь, прерывая нежную ласку.

— Я хочу тебя сильно, до боли. Когда я гляжу на тебя, кровь вскипает в моих жилах, ударяет в голову. Слишком поздно встретил я и узнал такую изумительную женщину, как ты, а теперь времени, кажется, почти не осталось.

— У. нас есть эта ночь, любовь моя, — прошептала она, — и неизвестно, сколько еще оставит нам Морлох.

— Нет, только сегодня. — Он поднес ее пальцы к губам и бережно, нежно поцеловал каждый кончик. — Завтра утром я отправлюсь его искать. Я должен. Он где-то близко. И лучше пойти ему навстречу, чем ждать. Я сделаю это, и сделаю один.

— Нет, Эйдан!

— Ты должна остаться здесь, девочка, — он взял ее руку в свою большую и широкую ладонь, — никакой надежды, что без помощи мага я смогу победить.Нет.Или убью я Морлоха или потерплю поражение, назад не вернусь. В лучшем случае, умирая, я захвачу его с собой. В худшем он завладеет моей душой. Единственное, я не хочу, чтобы ты была там и смотрела на это.