Колдовские чары
Шрифт:
— Ах, месье, — прошептала она. — Вы спасли меня от позора, от неминуемого падения. Я вам так благодарна.
Она выпустила его из объятий, стоя по-прежнему между ним и разгневанным месье Доде, улыбаясь Жану-Филиппу. Он улыбнулся и покорно поплелся за ней, когда она его оттащила от стоявших вокруг лимонадной стойки мужчин. Он сразу же забыл о своей ссоре с Доде и, когда она ему предложила выйти, чтобы подышать свежим воздухом, охотно согласился, выйдя вместе с ней на улицу.
Минетт окликнула карету, и Жан-Филипп сел в нее без посторонней помощи. Но как только карету
"Он все еще мальчик", — думала она, уступая своему непреодолимому желанию прикоснуться к нему. Она стала нежно ворошить его мягкие волосы. Только сегодня ночью Минетт может проявить к нему свою материнскую заботу. Назвав кучеру адрес своих апартаментов, она, на протяжении этой короткой поездки с Жаном-Филиппом, голова которого по-прежнему покоилась у нее на плече, просто купалась в невыразимом удовольствии, не думая ни о прошлом, ни о будущем, а лишь наслаждаясь настоящим. Она молча выражала свою любовь к нему, а карета громыхала по мостовой мимо окутанных туманом нимбов вокруг светильников уличных фонарей.
Возле дома он попросила кучера помочь консьержке довести его по лестнице.
— Проводи его в комнату для гостей, — приказала она горничной.
— Слушаюсь, мадам. — Пожилая женщина подозрительно разглядывала Жана-Филиппа.
— Это просто глупый мальчишка, который сегодня немного перебрал, — не подавая виду, бесстрастно объяснила она. — Он хотел было вызвать на дуэль месье Доде. Я спасла его от катастрофы.
— Боже мой, на самом деле? — Ее горничная с сожалением смотрела на молодого человека, лежавшего в своем лучшем костюме на кровати; он был таким уязвимым, таким несчастным в своем вызванном алкоголем сне, что она, наклонившись, начала медленно стаскивать с него башмаки.
— Я оставлю его на ваше попечение, — сказала Минетт.
Утром Жан-Филипп проснулся с такой головной болью, что с трудом открыл глаза. Когда ему это наконец удалось, он увидел над собой балдахин над какой-то странной кроватью. Сделав над собой усилие и повернув голову, он увидел прекрасную, стоявшую возле кровати женщину, которая протягивала ему чашку кофе. Он пытался припомнить — что же с ним произошло накануне и как он оказался в чужой спальне.
Может, он поехал с этой женщиной к ней домой? Он не помнил, но, судя по кровати, рядом с ним никто не спал. Кроме того, она, вероятно, была дамой высшего света. Судя по коже цвета кофе с молоком, он предположил, что она — полукровка, но никак не мог догадаться, к какой расе она принадлежала. У нее были типичные французские черты лица.
Немного приподнявшись, сжимая руками болевшую голову, он, чуть слышно ругаясь, спросил:
— Вчера вечером я, наверное, здорово валял дурака?
— В некоторой степени, — улыбнулась Минетт. — Я уберегла вас от серьезной глупости.
— В таком случае я благодарю вас, мадам.
— Выпейте кофе, месье, а то остынет.
"Какой у нее приятный голос", — отметил он про себя.
— После того как вы завершите свой туалет, мы поговорим.
Взяв чашку, он начал маленькими глотками пить кофе.
Покончив
Она показалась ему сейчас старше, но все равно была настоящей красавицей.
Он поклонился.
— Меня зовут Жан-Филипп, маркиз де ля Эглиз, мадам. Так как вполне очевидно, что мы с вами не любовники, то могу ли я предположить, что мне скоро удастся узнать причину, в силу которой вы меня доставили к себе.
Она рассмеялась. У нее был контральто, и в нем слышались озорные нотки.
— Вы намеревались вызвать на дуэль месье Доде, который без всяких сомнений наверняка бы всадил вам пулю в лоб.
— Боже мой! Была ли у меня для этого достаточно веская причина?
— Никакой, кроме излишне выпитого вина.
— В таком случае, я вам весьма благодарен, мадам.
На лице у нее блуждало загадочное выражение.
— Вы помните Минетт?
Услыхав ее имя, он сразу вспомнил, что ее смех был ему знаком. Он часто заморгал от удивления, не веря собственным глазам.
— Это вы? Моя няня?
Она, таинственно улыбаясь, кивнула.
— Значит, вы дочь Мими? — Все это было просто невероятно!
Она снова кивнула, глаза у нее заблестели от выступивших слез.
— Ну, как она поживает?
— Очень хорошо, но она никак не может понять, почему от вас нет никаких вестей? Она попросила меня даже найти вас в Париже.
— Ну, а Жан-Батист? Оюма?
— И с тем, и с другим все в порядке!
Она была просто потрясающей! Само собой, она знала, как нужно пользоваться женскими чарами. К тому же, она говорила на хорошем французском языке. Вдруг его удивление сменилось нетерпением.
— Вы знали моего отца, — сказал он. — Расскажите мне о нем. Я ничего не помню.
— Вы очень на него похожи.
Ему показалось, что никогда прежде он не видел подобной милой улыбки, и спрашивал себя, уж не ошибся ли он, принимая ее за дорогую куртизанку. Да нет, для дочери рабыни ее матери, это был единственный путь.
— А вы, месье Жан-Филипп, учитесь в коллеже Святого Луи?
— Во Французском коллеже.
— Ба! Это почтенное старинное учебное заведение, не правда ли?
— Оно было основано в 1530 году Франциском Первым как гуманитарный коллеж.
— Вам нравится в нем учиться?
— Мне больше нравятся мои увлечения вне учебной программы, — засмеялся он. — Мы пользуемся полной свободой.
— Вы говорите, как подлинный аристократ, — сказала она, несколько удивившись. — Она знала, что во Французском коллеже не взимали плату за обучение, и любой человек мог посещать занятия без зачисления в списки студентов.
— Мне казалось, что ваша маман могла бы зачислить будущего хозяина "Колдовства" в какую-нибудь католическую школу, которая отличается строгой дисциплиной.