Колдовское наваждение
Шрифт:
Иногда Патриция думала, что место Эмиля никто не сможет занять в ее жизни. Она не видела достойных претендентов, хотя по работе встречалась со многими мужчинами, и многие из них были очень привлекательны. Но ни один из них не заставил забиться ее сердце.
Даже Генриха, который помог ей в трудную минуту, который был всегда так добр и внимателен, она воспринимала только как друга.
Патриция, наконец, открыла глаза и начала расхаживать по комнате. Она никак не могла сосредоточиться после того
— Войдите, — разрешила она. И в кабинет вошел Генрих.
— Ты слышала новости? — спросил он своим мягким голосом.
Патриция улыбнулась.
— Разве я могла их не услышать?!
— И что ты скажешь?
— О, Генрих, — вздохнула Патриция, — ты ведь помнишь, что я южанка, и хотя я давно предвидела такой финал, мне сейчас очень горько. Это известие заставило меня вспомнить о моем прекрасном и теплом Новом Орлеане и понять, как я тоскую здесь в холодном Бостоне. Я так хочу снова оказаться дома, Генрих!
— Мне знакомо это чувство. Я, когда только эмигрировал в Америку, долго оставался здесь чужим.
Патриция помолчала, а потом тихим голосом произнесла:
— А еще я вспомнила свою встречу с Эмилем.
Лицо Генриха страдальчески искривилось, и он спросил:
— Ты все еще любишь его?
— Не знаю. Я приложила все усилия, чтобы забыть его. Я никак не могу разобраться... и еще...
— Наберись терпения, — сказал Генрих Миллер и дотронулся до ее руки. — Мне кажется, что ты так сильно стараешься забыть его, что в результате только о нем и думаешь. Расслабься, отдохни и полно живи своей жизнью, и в один прекрасный момент ты обнаружишь, что он исчез из твоего сердца.
Патриции хотелось разрыдаться.
— Но когда, как скоро это будет? — сдерживая себя, спросила она. А затем улыбнулась и, пожав плечами, произнесла:
— Ты, конечно, прав, Генрих. Я так и сделаю.
— В честь окончания войны у всех праздник. И мы закрываем магазин и даем всем день отдыха.
— Хорошо, — ответила Патриция. — Как раз у меня будет время закончить свои дела в отделе домашних товаров. Я посмотрю, что там еще нужно сделать.
— Нет! Ты не будешь этим заниматься! — запротестовал Генрих. — Ты и я, как и все сотрудники, возьмем выходной день и отправимся в небольшое морское путешествие.
Они плыли на комфортабельном корабле по заливу. На судне царила праздничная атмосфера — все пассажиры пели и кричали, надрывно гудел корабельный свисток. Все вокруг праздновали победу. И даже Патрицию захватила эта атмосфера
— Ох, Генрих! — вдруг печально сказала Патриция. — Как я изменилась за последние несколько лет! Какой я прежде была счастливой, веселой: всегда в обществе, всегда в окружении поклонников, а сейчас...
— А сейчас ты прекрасная, зрелая женщина, а не легкомысленная девчонка, — подхватил Генрих.
Патриция засмеялась на сказанный комплимент и продолжила:
— Я так постарела, устала, стала резкой и скучной. Скоро я превращусь в какое-то бесполое существо, которое не интересует ничего кроме бизнеса.
— А твой чудесный ребенок? — задал вопрос Генрих. — Война всех нас состарила, Патриция. Многих она не только состарила, но искалечила морально и физически, но многих сделала лучше, проявив те качества, которые оставались ранее невостребованными. Кем бы ты была сейчас, если бы не война? Чьей-то капризной женой? И была бы ты счастлива? Ведь ты очень сильная, неординарная натура, Патриция! Пусть в трагических обстоятельствах, но ты получила возможность реализовать свои способности, а не остаться пустой кокеткой, кружащей мужчинам головы.
— Но душа моя так одинока!
— Патриция! — сказал серьезно Генрих и взял ее руки в свои. — Я люблю тебя, люблю давно, и ты это знаешь.
Она послушно кивнула головой, и слезы подступили к ее глазам. Он был такой хороший, такой милый, такой добрый и... так не подходил ей.
«Я хочу Эмиля! Одного Эмиля!» — предательски кричало ее сердце.
— Я предлагаю тебе мою руку, Патриция. Ты заслужила любви! Позволь мне сделать тебя счастливой!
— Но, Генрих! Я ведь замужем! — запротестовала Патриция.
— Замужем за бессердечным, лживым человеком, — подхватил Генрих. — Ты можешь получить от него развод. Судя по тому, что ты рассказывала, мы можем уличить его в нарушении супружеской верности.
— Но скандал... Я не хочу тебя втягивать в нечто подобное... — возразила Патриция.
— Я уже втянут во все, что касается тебя. Я это выбрал сам.
Патриция нахмурилась и посмотрела на водную гладь залива.
Освободиться от Эмиля... Разве не об этом она мечтала? Здесь, рядом, был Генрих, который предлагал ей любовь, доброту, и состояние — одним словом, все, о чем женщина может только мечтать. Но она знала... что не будет с ним счастлива.
— Генрих, — обратилась она к нему. — Даже если я расторгну брак с помощью суда, я все равно останусь замужней женщиной в глазах моей церкви! Я — католичка, и ты об этом знаешь.
— Но ведь и церковный брак можно отменить! — воскликнул Генрих.