Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла "Колдовской мир")
Шрифт:
Плащ, седельные сумки и дорожную котомку я оставила в комнате. Девушки сказали, что брат еще со своей леди, и я послала попросить о встрече.
Я снова вошла в роковую комнату. Брунисенда ахнула, увидев меня, и крепко вцепилась в шелковый рукав сорочки Эйлина.
Брат хмуро уставился на меня, затем ласково отвел ее руку, шагнул ко мне и еще сильнее нахмурился, оглядывая меня сверху донизу.
— Зачем ты здесь в таком наряде, Эллис? Неужели ты не понимаешь, что Брунисенде тяжело видеть тебя такой?
— Я ходила так всю жизнь, брат. Разве ты забыл это?
— Ничего
— Захочет ли она? И много мне надо забыть, брат? Похоже, что ты уже забыл!
Он поднял руку и мне показалось, что он готов был ударить меня. И я поняла: он боится меня не как Мудрую Женщину, он боится, как бы я не рассказала Брунисенде о том, как его околдовали.
— Это забыто, — сказал он предупреждающе.
— Пусть так. — Мне нечего было решать. Все было решено за меня давным-давно. Мы были близнецами, на одно лицо, но в остальном вряд ли родные. — Я ничего не прошу у тебя, Эйлин, кроме лошади. Я не собираюсь идти пешком, а мою лошадь ты взял.
Его хмурое лицо чуть-чуть посветлело.
— Куда же ты поедешь? Обратно к этим, в Варк?
Я пожала плечами и не ответила. Если он хочет так думать — пусть думает. Я все еще была поражена бездной между нами.
— Ты мудра, — Брунисенда подкралась к Эйлину. — Люди все еще боятся Проклятия. Раз ты имела дело с этой силой, они будут бояться и тебя…
Эйлим зашевелился:
— Она уничтожила это ради меня. Никогда не забывайте этого, миледи!
Она ничего не ответила, по так взглянула на меня, что стало ясно: дружбы между нами никогда не будет.
— Уже день — я поеду. — У меня не было никакого желания смотреть на то, что похоронено в прошлом.
Он дал мне лучшую лошадь из своей конюшни, приказал также привести вьючную лошадь и нагрузить ее различными вещами и припасами. Я не отказывалась от этой его попытки облегчить свою совесть. Я видела, что его леди не сводит с нас глаз, поражаясь нашему сходству. Я села в седло и посмотрела сверху на Эйлина. Я не желала ему зла. Он живет по своей натуре, я по своей. Поэтому я сделала знак, благодаривший его и желавший ему счастья. Он сжал губы, как будто не хотел этого.
Итак, я выехала из Ущелья Фрома. У ворот меня догнали. Это был Джервон. Я спросила его:
— Вы узнали, где ваш лорд? В какую сторону вы едете, чтобы вернуться под его штандарт?
— Лорд умер, — ответил Джервон. — Его люди — те, кто остался жив. — ушли под другие знамена. Так что я без лорда.
— Куда же едете, меченосец?
— Я потерял лорда, а нашел леди. Ваша дорога будет моей, Госпожа Власти.
— Отлично. И какая дорога, куда?
— Война все еще идет, леди. У меня меч и у вас тоже. Давайте поищем, где можно получше тревожить Собак.
Я засмеялась, потом повернулась спиной к Ущелью Фрома. Я была свободна, впервые свободна от главенства Эфрики, от жалкого надзора Варка, от чар Кубка Дракона, который отныне станет просто кубком, а не магнитной стрелкой, вовлекающей меня в опасность. Если только… Я глянула на Джервона,
Кузнецы песен перековывают в блестящие произведения многие легенды, как старые, так и новые. Есть ли в них правда — кто знает? Однако и в самом невероятном рассказе лежит зерно истины. Так было с легендой о Сне Кузнеца, хотя нашему современнику доказать это также трудно, как вычерпать ковшиком Фос Торн.
Брэзон был кузнецом в Гейле и познал все великие и малые тайны своего мастерства. Он работал как с бронзой и железом, так и с драгоценными металлами, хотя для последних он употреблял немногие и редкие инструменты.
У него были два сына — Эрнар и Колард. Оба были понятливыми юношами, так что не только в Гейле, но и значительно дальше Брэзона считали счастливым человеком. Два раза в год он ездил по реке в Туфорн с товарами собственного изготовления — крюками, лезвиями мечей, а иногда и брошами и ожерельями из чистого серебра.
Это было еще до вторжения. Высокий Халлак жил мирно, если не считать разбойников да лесных бродяг и им подобных, кто время от времени делал набеги. Из-за этих людей жители Верхних Долин нуждались в оружии.
Висис был лордом Итондейла, но жители Долин мало видели его, потому что он унаследовал от матери поместья в прибрежных странах и там вторично женился. Так что лишь немногие старики, да одна-две прачки бывали в замке от одного зимнего праздника до другого.
На третий год после второго брака Висиса (жители Долины были извещены об этом посланием) в самом Гейле случилось нечто более важное.
С холмов пришел торговец. Один из его пони был нагружен слитками вроде бы чистого металла, но Брэзон не мог сказать, что это за металл. Даже необработанный, он снял, и это очаровало кузнеца. Испытав кусочек металла огнем и молотком, он с восторгом купил весь груз. Продавец отвечал уклончиво на вопрос о происхождении металла, но Брэзон решил, что человек просто хочет сохранить секрет, который принесет ему выгоду в дальнейшем. Поскольку пони захромал, торговец с явной — по крайней мере, так показалось, — неохотой оставил в одном из ларей Брэзона два мешка, где было больше металлического лома, чем руды. Брэзон не сразу начал работать с этим металлом: он долгое время изучал его, обдумывал, как лучше его использовать, и, наконец, решил сделать сначала из него мечи. Прошел слух, что лорд Висис посетит эти самые западные свои владения, и поднесение лорду такого образца кузнечной работы могло в дальнейшем оказаться полезным.
Плавка была поручена Коларду, поскольку парень прекрасно справлялся с этим делом. Брэзон решил, что его сыновья по очереди будут приучаться к работе с этим металлом, так как предполагал, что торговец приедет еще раз со вторым грузом.
Ни один человек не застрахован от случайностей в работе.
Все присутствовавшие, в том числе и сам Брэзон, установили, что вина не в оплошности или небрежности Коларда — все знали, что он был старательным и аккуратным — однако плавка взорвалась и кузницу едва не разнесло на куски.