Колдовской сапфир
Шрифт:
– Ваша светлость!
– проговорила она не слишком решительно.
– Мы пришли издалека просить вас о помощи, Никогда не осмелились бы вас беспокоить, когда б существовал какой-то другой выход. Поэтому позвольте рассказать нашу историю…
Маттиэль нетерпеливо махнул рукой.
– Не надо! Я сам узнаю.
Юноша пристально взглянул в глаза девочки. В голове ее словно закружилась карусель, и она против воли стала вдруг вспоминать все,
Мысли девочки кто-то будто бы перебрал, и хотя Сеня ничего не собиралась скрывать от волшебника, ей все же не понравилось, что кто-то, пусть даже сам Повелитель Добрых Сил, хозяйничает у нее в голове. Правда, девочка не успела толком-то и додумать эту свою последнюю мысль, как почувствовала, что непрошеный гость убрался из ее сознания. Маттиэль сказал:
– Прошу прощения. Больше не буду, раз тебе неприятно.
Сеня, густо покраснев, кивнула, а волшебник продолжал:
– Мне ясно, чего вы хотите, но, чтобы справедливо рассудить, я должен теперь понять и другую сторону…
В следующее мгновениё Сеня, Пина и Филипп вскрикнули в один голос.
На троне, в белом плаще Маттиэля, сидел Болотник!
Его маленькие глазки по обыкновению были сощурены, а крепкие желтые зубы скалились в издевательской ухмылке. Не раздумывая больше, девочка ухватила Пину под лапку, и они опрометью кинулись вон из зала. Но подруги не успели далеко убежать - их остановил мягкий голос Маттиэля.
– Я же сказал, не бойтесь! Я просто обязан был, хоть ненадолго, стать Болотником, чтобы узнать и его правду.
Сеня недоумевала: «Какая может быть правда у зловредного колдуна?» Но спорить не стала.
Тем временем по сторонам трона появились две стеклянные чаши. Они парили в воздухе ничем не удерживаемые - по крайней мере ничем видимым! Но вот одна из чаш вдруг опустилась - в ее объемистой прозрачной глубине появился городок из Громадной Пещеры. В цветных окошках домиков уже горел свет, по хрустальной мостовой улиц бродили крохотные нарядные ящерицы, а в палисадниках застыли каменные цветы и изумрудные кипарисы… Филипп и Агриппина с бьющимися сердцами склонились над крышами родного города; они смотрели и не могли наглядеться на свой покинутый дом. Горожане ничего не заметили…
Маттиэль тоже некоторое время с интересом разглядывал городок, но затем отвел взгляд, и на другой чаше появилась маленькая стальная клетка, в которой металась, пытаясь выбраться, крошечная крыса. Странно, но эта вторая чаша, опустившись, висела теперь даже ниже первой, как если бы клетушка с крысой весила больше, чем целый город. Сеня непонимающе взглянула на волшебника-судью. Юноша не замедлил пояснить:
– В случае, если я помогу вам освободить от зачарованного сна Покровительницу, она будет столь разгневана, что превратит Болотника в крысу и заключит его в клетку на три года. То нестерпимое унижение, которое испытает колдун, перевешивает все невзгоды и тяготы вашего народа в изгнании.
Друзья ошеломленно глядели на беспристрастного судью, но Сеня уже начинала закипать гневом.
– Ну и что же, если негодяй испытает унижение? Он как раз и заслуживает
Волшебник с интересом смотрел на рассерженную гостью. Тем временем рядом с клеткой Болотника появилась маленькая фигурка Альбиноса и чаша тяжело опустилась еще ниже. А юноша снова объяснил:
– Колдун проявил милосердие, приютив и вырастив сироту - несчастного, никому не нужного мальчика-альбиноса. Это многого стоит!
Тут уж Сеня не нашлась что ответить - она просто задохнулась от возмущения! А Маттиэль вдруг задержал взгляд на птице, смирно сидевшей на плече девочки. Мгновение, и ее маленькая копия оказалась на одной из крыш городка ящериц. Тотчас же под весом малютки чаша опустилась чуть не до самого пола, а Волшебник, улыбаясь, сказал:
– Вот столько-то и весит настоящее бескорыстное милосердие. Именно тог что Болотнику неизвестно вовсе! Колдун не понял бы даже, зачем ты спасла птицу! Ведь от нее тебе никакой пользы! Он-то, конечно, приюти/ сироту, но сделал это, думая в первую очередь о себе самом - растил себе помощника на старость. Знал, что все хлопоты окупятся…
Сеня решила все же прояснить обстановку.
– Так вы поможете нам?
– спросила она настороженно.
Юноша кивнул и вдруг хитро улыбнулся:
– При одном условии. Ты отдашь мне свою хорошенькую птичку, а я обращу ее в стекло и украшу ею трон. А то пустовато тут как-то…
Сеня замерла в ужасе. Волшебник требовал от нее невозможного. Он просил предательства!… Груша тихонько сидел у нее на плече, его теплое тельце доверчиво жалось к ее шее…
Филипп с Пиной испуганно взглянули на девочку, но та не стала долго раздумывать.
– Нет… - тихо ответила она.
– Это, к сожалению, невозможно.
Сеня повернулась, чтобы уйти, не в силах поднять глаза на друзей, зная, что отдать глупого Грушу она все равно не сможет. Но несчастная девочка не успела сделать и десяти шагов, как услышала за спиной мягкий смех.
– Ну ладно, ладно! Разошлась-то как!
– увещевающе произнес Маттиэль.
Сеня обернулась и увидела, что юноша протягивает ей что-то огненное и сверкающее… Это был огромный золотисто-желтый камень, и он тихонько покачивался на золотой цепи - кусочек солнца, оправленный тонкой полоской блестящего металла.
Сеня, как завороженная, потянулась к камню, внутри которого плясали сотни огоньков. Они то вспыхивали, то гасли, снова вспыхивали, странно как-то будоража и заставляя кровь в жилах бежать быстрее.
– Долго не смотри. Спать не будешь!
– предупредил голос, и Сеня, вздрогнув, подняла глаза на волшебника.
– Уж прости меня за шутку!
– проговорил тот с улыбкой.
– Я лишь хотел показать, что обязанности судьи не так уж просты. В самом деле, казалось бы,жизнь этой маленькой птички никак не может перевесить судьбу целого народа, но для тебя это не так. И я с тобой полностью согласен! Ты права в главном: жизнь любого существа должна быть неприкосновенна. Нельзя отнять ее у другого, даже ради самой благородной цели. Расплата все равно неизбежна! Может быть, не сразу… Это как бумеранг - он вернется! А Болотник… Не раз он уже посягал на ваши жизни, и за это ему не может быть прощения! Наклони-ка голову, - приказал в завершение своей проповеди Маттиэль.