Колдовской сапфир
Шрифт:
Сеня послушалась, и на шею ей поверх суровой нитки с медальоном Дели легла тяжелая золотая цепь.
– Положишь камень перед глазами околдованной, и свет его разбудит спящую, - объявил волшебник, пристально глядя ей в лицо.
– А сейчас можете пройти в соседние покои. Там вы найдете все, что нужно. Отдыхайте! Завтра на рассвете - в обратный путь.
Обрадованные дети принялись наперебой благодарить Маттиэля, чувствуя, что никакие слова не могут выразить их признательности. Но тут лицо юноши чуть изменилось, пока еще неуловимо, и друзья поспешили покинуть зал, чтобы не мешать волшебнику. Честно говоря, им совсем не хотелось снова увидеть плывущие, бесконечно сменяющиеся лики Маттиэля, Повелителя
Миновав широкий, пустой и гулкий переход, троица оказалась в небольшом, тоже круглом зальчике. Здесь стояли три хрустальные кровати с высокими узорчатыми спинками и большой стол, обильно уставленный разнообразными яствами.
Изголодавшиеся дети накинулись на еду, и, надо сказать, приготовлено все было отменно! Сервировка также была безупречна: посуда точеного хрусталя, серебро приборов, белизна крахмальных салфеток… В больших бокалах с витыми ножками пузырилась малиновая вода. Все это после истязающего зноя пустыни казалось сном. Но нет! Сон явился чуть позже, когда дети, наконец, забрались в уютные недра своих постелей и, едва успев пожелать друг другу доброй ночи, смежили воспаленные веки.
Утро пришло вместе с громким отрывистым посвистом Груши. Сидя на спинке Сениной кровати, он наслаждался собственным пением, нисколько не заботясь о том, нравится ли это окружающим. Неугомонная птаха успела уже выкупаться в одном из тазов для умывания, поставленных здесь заботливыми невидимыми руками, и время от времени, прерывая песню, энергично встряхивалась. Девочка поторопилась выбраться из постели. Она сладко потянулась. Давно она себя так хорошо не чувствовала - от самого Кулхора! Принц сел на кровати, и блаженная улыбка растянула его тонкие серебристые губы.
– Неужели мы дошли?! И все получилось?! Никак не могу поверить!
– воскликнул он.
– Надо еще вернуться!
– напомнила Агриппина, но брат только махнул на это лапкой.
– Вернемся!
– уверенно провозгласил он и выскочил из постели на стеклянный пол.
Стол уже был накрыт заново. Друзья быстро позавтракали и отправились прощаться с хозяином Замка. Маттиэль ждал их и, выслушав все, что они наперебой ему говорили, сказал:
– Я рад, что вы пришли ко мне. Теперь вам нужно возвратиться в Саттар. До долины Кулхор доберетесь по дороге, проложенной этой ночью. Да, мешки ваши полны едой. И если встретите лошадей, можете забирать их с собой. Я думаю, Рисс найдет для них место в стойле.
Друзья явственно припомнили раскаленную пустыню - интересно, откуда бы там взяться лошадям? Чем бы они там питались - песком? Хорошо, теперь хоть вода появилась, спасибо золотой стреле! Но дети снова промолчали, теперь уже не из опасения, а из уважения к этому доброму, всесильному, но слегка рассеянному волшебнику.
Но вот златокудрый Маттиэль пожелал своим гостям счастливого пути, и дети, покинув круглый зал, заторопились по гулким переходам к выходу. Огромные ворота оказались распахнуты. Друзья вышли из стен замка на верхнюю площадку моста и замерли в изумлении.
Внизу, насколько хватало глаз, земля серебрилась ковром трав. Кроны плакучих ив обрамляли голубую ленту полноводной реки, несущей свои чистые струи там, где только вчера протекал лишь мутный ручеек, а позавчера было старое пересохшее русло, по которому ветер гонял песок, наверное, не одну сотню лет.
– Вот это да!
– только и смогла вымолвить Сеня.
– Похоже, он и в самом деле самый могущественный из волшебников!
– поддержала ее Агриппина.
– Да к тому же самый заботливый!
– заявил Филипп, указывая на большие стеклянные салазки, появившиеся мгновение назад у самого края площадки.
– Ты думаешь, мы должны на них спуститься?
– испуганно спросила Пина.
– Конечно!
Сене тоже не слишком-то понравилась эта идея, но Филипп решительно отверг все возражения и, покрепче привязав туго набитые мешки с провизией, первым уселся в стеклянные сани. Сене пришлось сесть у него за спиной. Было не очень-то удобно - мешал хвост. Пина уселась позади девочки и обхватила ее за талию. Сеня едва успела засунуть упирающегося Грушу за пазуху, как принц уж оттолкнулся от края площадки, и салазки понеслись вниз по стеклянной горе, с каждым мгновением набирая скорость. И вот уже ветер бешено свистит в ушах, прозрачные столбы, сливаясь, исчезают из виду; глаза больше не видят никакой преграды, и кажется, что сани просто летят себе по воздуху, а звон колоколов тоже сливается в протяжный гул и тянется вслед за летящими. У-у-у-у-у-у! Все внутри сжимается и тоже куда-то летит - в противоположную сторону; внизу живота что-то екает и прыгает к горлу, и визг - высокий, пронзительный - присоединяется к свисту ветра, гулу колоколов, несясь за санями подобно шлейфу кометы…
Полет этот длился несколько минут, затем салазки заскользили по траве - все медленнее, медленнее - и вот, наконец, остановились совсем. Гораздо больше прошло времени, прежде чем храбрецы опомнились от головокружительного спуска иг пошатываясь, встали с саней. Груша тут же спорхнул вниз и, победно чирикая, принялся шнырять в траве, вылавливая зазевавшихся кузнечиков.
Да!… И в самом деле было чему порадоваться! Кругом-то лежала плодородная степь! Сотни и сотни цветов ласкали взгляд, жужжание множества насекомых удивляло ухо, привыкшее к ветреному безмолвию пустыни и гулкой, колокольной тишине Стеклянного Замка. Друзья разобрали вещевые мешки и направились к реке; дорога, о которой говорил Волшебник, должна была начинаться где-то в этой стороне - пришли ведь они оттуда. Скоро дети вошли в прохладную тень деревьев. Теперь нужно было переправиться на ту сторону - вчера они перешагнули через тоненький ручеек, не замочив ног. Сеня разделась и увязала вещи в плащ, успевший выгореть до белизны, Удивительно, что плащи ящериц оставались такими же яркими, как и прежде; видно, выкрашены они были какими-то чрезвычайно стойкими красителями.
Река оказалась глубокой, и пришлось плыть - хорошо, недолго, не то вымокли бы запасы еды в мешках. Сеня одной рукой гребла, а другой держала над водой узел. Так же и ящерицы - они плыли рядом, закинув плащи на головы и удерживая мешки одной из лап. Груша, встревоженно крича, кругами носился над ними, явно не понимая, что происходит. Наконец, выбравшись на берег, друзья присели передохнуть и обсохнуть.
– Так я согласен путешествовать хоть всю жизнь!
– заявил Филипп, которому прохладное купание придало бодрости.
– Поели! Прогулялись! Искупались! Песок в глаза не лезет. На зубах не скрипит. И от жажды ты не умираешь…
Его восторженную речь прервало негромкое ржание, донесшееся из-за деревьев. Принц буквально подскочил на месте.
– А вот и обещанные лошадки!
– воскликнул он и, не дожидаясь своих спутниц, полез вверх по осыпающемуся откосу, помогая себе хвостом.
Сеня оделась, и подруги пошли вслед за принцем - примятая трава верно указывала направление. Они нашли его довольно быстро. Филипп суетился вокруг четырех лошадок, одобрительно похлопывая их по бокам, а те, напуганные непривычным видом своего будущего хозяина, настороженно жались друг к другу. Но ничего! Скоро они привыкнут к нему, а потом и полюбят серебристого этого ящера! Кто как не он будет купать их и чистить в конце утомительного дневного перехода? Выбирать острые колючки, причесывать гривы да разыскивать самую сочную и молодую траву?