Колдовской знак
Шрифт:
Эрика потащило вниз по палубе. Его ли? Он ещё жив? Но одним глазом Эрик увидел небо и от этой картины и от того, что он ещё может что-то видеть сам дурацкая слеза скатилась по щеке. Эрик чувствовал её, но уже не мог смахнуть. Тысяча тупых акул… Мир всё-таки прекрасен, даже когда небо так гневается. Оно стремительно менялось и на глазах становилось иссиня-тёмным, глухим до черноты.
Ветер безжалостно рвал паруса и трещал мачтами, до которых никому не было дела. Все пытались справиться с бурей похлеще — на собственной палубе.
Матросы, которые удерживали Алекса, отшатнулись
Эрик никогда не видел такого слияния. Казалось, что один поворот головы — и ветер меняет своё направление. Один отсутствующий взгляд — и корабль кренится до предела, чуть не черпая бортом воду. И даже неясно, с ними сейчас Алекс или там, за бортом — вместе со стихией и против них, людей. Ветер снова переменился, хлынул дождь, а корабль потащило по волнам как листок, норовя то и дело утопить в ближайшей волне.
Эй, Алекс! Возвращайся! Эрик попытался хоть простонать, но это было безнадёжно. Эй, ты забыл про Джейну и про капитана. Тот был единственный, кто не бросился прочь и не боялся Алекса, а упрямо шёл к нему, обнажая на ходу клинок. Джейна тоже пыталась подобраться к Алексу, но даже не могла от сильнейшей качки встать на ноги.
Порыв ураганного ветра хлестнул по палубе, заставляя моряков прикрывать лица от брызг. Недружелюбный ветер. Чужой, непрошенный. Ветер-враг. Ужас волной хлынул по всем, стоящим на палубе.
Ивварский капитан вновь отдал приказ убить Джейну. Эрик слышал, чуял это в его взгляде, в том страхе и той сжигающей ненависти, что сейчас кипела в его груди. Кто-то из ивварцев пытался остановить своего капитана, но он сметал солдат и матросов с пути. Они посмели нарушить порядок! Они посмели воспротивиться его воле! Он их всех уничтожит. Разотрёт в пыль. Проклятые колдуны! Нечистая сила. Проклятые. Проклятые. Его не запугать! Этот ивварец-предатель умрёт сейчас же. И капитан смоет позор своего поражения у Итена. Заслужит милость Покровителя. Жгучая ярость обрушилась, мешая видеть что-то кроме цели.
Мелькнуло рыжее пятно в сумраке дождя и брызг. Это офицер не выдержал. Его капитан обезумел. Теперь офицер чувствовал, только он может спасти тех, кто ещё остался на борту. Нельзя убивать девчонку — этот колдун уничтожит их всех. Ещё есть шанс спастись. Офицер быстро догнал своего капитана, швырнул на палубу и вонзил клинок тому в шею. Жёстко, сильно. Крик не трогать Джейну разлетелся по ветру. Ещё один офицер поддержал его и передал дальше.
А что, хорошее завершение… Буйное море швыряло в шхуну целые валы. Эрик уже видел, как трещит и ломается грот-марса-рей, как рвутся паруса. Корабль не выдержит. Ещё немного и пойдёт на дно со всеми выжившими.
А на ум вместе с мелодией лезли строки одной позабытой песни…
В ладонях у моря и жизни… и смерти,
И взвешена доблесть на точных весах…
Кажется, человек десять уже точно смыло за борт. Народ истошно вопил, пытаясь удержаться на палубе, цеплялись за снасти.
Нам
… Лети, наша песня! Лети в небеса!
Грот-мачта сломалась и повисла на штагах. Острый и тяжелый обломок дерева впился в палубу рядом, чудом не пришив одного из ивварцев. Оборванный конец снасти хлестнул кнутом по чьему-то лицу, воздух прорезал вопль.
… Но если в бою доведется нам сгинуть —
О нас не грустите, не прячьте глаза!
Тела наши примут морские глубины,
А души, как чайки, взлетят в небеса…[1]
… Кто-то рухнул на Эрика сверху. Кровавая темнота мешала видеть, заплывший левый глаз, оставшийся целым, нервно дёргался. Руки, ноги — все бесполезны. Дыхание ещё есть, но такое прерывистое и дёрганое, что свистит в горле. К Тёмному.
Эрик сосредоточился ещё раз. Он хочет это увидеть. Увидеть этот конец. Кто-то шёл, прикрываясь рукой от стены ливня. Нёс в руках оголённый меч. Взмахнул, пытаясь ударить чью-то спину, но его, играючи, подхватила вода на палубе. Ноги ивварца поскользнулись, и Эрик будто вместе с незадачливым убийцей рухнул за борт, в океан...
Тяжёлый всплеск поглотил вопль, захлёстнул лёгкие, сапоги и мокрая одежда мигом утянули на дно. Эрик знал: упал с корабля за борт в бурю — и прощай.
Хорошо, что он ещё на палубе.
… Джейна пыталась добраться до Алекса, хотела обхватить так, будто боялась, что он вырвется как ураганный порыв и сам превратится в ветер. Но он не стал. И не стал уничтожать всех остальных. Вместо этого он перевёл взгляд на неё, а потом вдруг и на Эрика. И это уже не было взглядом безумца.
Эрик попытался хоть как-то подать ему знак одобрения, но только ощутил, как дёрнулся уголок рта в слабом подобии ухмылки. Неважно. Он поймёт.
Кто-то ещё попытался подобраться к Алексу, но рыжий офицер выступил вперёд и поднял руки, успокаивая сходящих с ума матросов. Кричал им, призывая сложить оружие.
Последний раз Эрик вернулся в себя, почти перестав что-либо видеть: только край палубы и лежащие рядом тела. Как же хорошо, когда тебя так много — рассыпаешься во всем мире и не чувствуешь боли.
Он везде и нигде.
И он не один.
Дождь лил и лил потоками, заново смывая кровь с плохо отдраенной палубы.
[1] Слова песни авторства Карпиной Елены
Глава 21. Слёзы
Небо и море, слившиеся воедино, понемногу усмиряли своё буйство.
Опадали грохочущие волны, стихали, оставляя после себя взбитые в пену брызги. Расходились по сторонам, расползались нависающие над головой чёрные тучи. Расползался по частям и корабль, избитый бурей.
— Алекс, — снова закричала Джейна, привлекая его внимание.
Он будто не замечал, что все, оставшиеся в живых, давно побросали оружие и готовы были сдаться. Двое оставшихся офицеров стояли напротив него, сжимающего рукоять сабли, и пытались его успокоить. Спотыкаясь, Джейна снова побрела к нему, надеясь, что в этот раз её не отшвырнёт внезапной волной.