Колдун 2

Щепетнов Евгений Владимирович

Самое интересное было то, как она обставляла все эти покушения — вроде бы как раз муж на нее покушался, а она, несчастная, защищалась от его беспредела. В последнем покушении она разбила ему голову сковородой и попыталась вытолкнуть из окна многоэтажки. Он чудом остался жив. Просто голова оказалась крепче, что того ожидала любимая жена.

В суде эта тварь сделала умильную мордашку, изображала полную невинность и говорила о бесстыдном оговоре со стороны подлого мужа и его злых приспешников. Тут мужу надо бы сказать спасибо экспертам-криминалистам, которые как дважды два

доказали, что именно она была агрессором, а не ее несчастный, чудом не добитый муженек. Ну и операм, которые вскрыли ее похождения на стороне.

И вот пусть мне кто-то скажет, что такая тварь не заслуживает хотя бы фингала под глазом!

Приходилось мне и пьяных баб оформлять — когда их доставляли в райотдел, и я тогда был на сутках при дежурной части. Даже вспоминать не хочется — ну такое отвратное это зрелище, пьяные агрессивные бабы! Если бы эти бабы видели себя со стороны! Если бы заснять, и показать их в таком виде всей родне и друзьям! Ей-ей, многие из их близких, сослуживцев были бы просто потрясены — рядом с какой мразью им приходится жить и работать.

Впрочем, подобных роликов где-нибудь в ютубе имеется море разливанное, так что вряд ли кто-то удивится еще одному, новому ролику. Да и не сторонник я такого действа — снимать этих мерзких бабищ и выкладывать ролики в сеть. Помню, как сказал дядюшку Мокус обезьянке, которая хотела поглумиться над нехорошими сыщиками, преследующими поросенка Фунтика и увязшими в болоте. Обезьянка спросила: «Дядюшка Мокус, можно, я кину в них грязью?» На что дядюшка Мокус нравоучительно ответил: «Ну что ты, Бамбино! Это плохие люди, но у них могут быть хорошие дети, которые наверняка очень любят цирк!»

Вот так же и я — только ради детей переламывал себя и не снимал этих пьяных дебоширок, поливающих меня матом, пытающихся пнуть и плюнуть мне в лицо. И ведь это были не какие-то бомжихи, не девушки с пониженной социальной ответственностью — обычные дамы лет тридцати пяти-сорока, которые устроили дебош в магазине, или в такси, или где-нибудь в другом общественном месте. Якобы порядочные, хорошо одетые и совсем даже не бедные дамы.

Но здесь, конечно, был совсем иной случай. Эта женщина точно не заслужила своего фингала — стройная, совсем не обабившаяся, не потерявшая форм, с лицом похожим на лицо девушки-красивицы из фильма «Морозко», она сидела на скамейке и плакала, закрыв глаза, будто не хотела видеть то, что возле нее сейчас происходит. Девчонка лет шести-семи прижималась к ней сбоку и тоже рыдала, приговаривая: «Папочка, не трогай ее! Папочка, пожалуйста!». Похоже, что это она визжала так громко, что было слышно и за пятьдесят метров.

Пока подходил, получил первичную информацию о причинах происходящего. И эти самые причины меня не только ничуть не удивили, но даже и вогнали в некоторую депрессию — ну одно и то же, одно и то же везде в пьяных семейных разборках! Ну почему эта пьянь так однообразна в своих претензиях к женам?

Итак: жена господина (или товарища?) Катина является падшей женщиной, которая только и думает о бешенстве своей матки. И только для того она ходит на работу, где некий мужчина с бешенством своего члена пользуется

Варькой для удовлетворения всех своих, самых низменных желаний, особенно — извращенных по самое не-хочу. Ну вот, оно примерно так.

Конечно, все говорилось гораздо энергичнее и в других выражениях, самых что ни на есть неприличных — и это несмотря на то, что рядом стоял ребенок, а еще, мат могли слышать на большом расстоянии все желающие и нежелающие. Кстати, тут сразу щелкнуло у меня в голове: вот тебе и два протокола, мелкое хулиганство и нахождение в общественном месте в нетрезвом виде. И начальство будет теперь довольно, отстанет на время. Работает участковый!

— Прекратить! — сходу бросил я, обращаясь к тугой спине, обтянутой нечистой белой майкой — Это что еще такое?! Что за хулиганство?!

— Это еще кто тут вякает? — начал оборачиваться ко мне хулиган и осекся, увидев полицейскую форму — Это…вы кто? Зачем?

— Зачем тут?! Да чтобы — вот! — грозно констатировал я — Вы чего тут устроили? Мат слышно за сотню метров! И при ребенке! Как вам не стыдно-то?

Мужчина как ни странно молчал, и было видно, что он слегка напуган. Почему? Форму увидел, поэтому? Трусоват? Да, точно — трусоват. Этот только на бабу вопить, да фингалы ей ставить, а как на полицейского…но это хорошо. Очень хорошо! Не хочется мне устраивать потасовку. И колдовать тоже не хочется. С Капустиным уже нарисовался, хватит…

— Вы писали заявление о том, что гражданин Самохин пытался вас избить. Вот я и пришел по поводу этого заявления, должен отобрать у вас объяснение. Но прежде я составлю на вас два протокола — за мелкое хулиганство и за нахождение в нетрезвом виде. Понятно?

— За что? — мужчина набычился и сжал кулаки — я у себя дома! Я что, у себя дома не могу выпить? Не могу жену поругать? Вы лучше Самохиным займитесь! Или он и вас уже купил? Жену мою е…т, так и ты у него уже сосешь?! Я на тебя жалобу напишу! Да я тебя…

Мужчина шагнул ко мне, замахнулся…и нарвался на крюк правой.

Господи, ну какое же это было наслаждение, ощущать, как твой кулак врезается в скулу мерзавца! Слышать, как падает его тело — будто мешок с мукой! Видеть, как он ползает у твоих ног — мерзкий, слюнявый, достойный лишь…смерти? Достоен он смерти, или нет?

— Врет, подлец — безрадостно констатировала женщина, Варвара, насколько я запомнил ее имя— Ничего у меня с Самохиным не было, и быть не могло. А то, что я Семена не хочу — так вы сами посмотрите, можно его хотеть? Вот такого? Господи, да где мои глаза были десять лет назад! Как я позарилась на этого подлеца!

— Убью! Варька — убью! А тебя ментяра засужу за побои! Седня же поеду и сниму побои в районе! А ты, Варька, свидетелем пойдешь!

— А чего живете-то с ним? Столько лет живете! Неужели некуда пойти?! — не обращая внимания на этого жука у моих ног, спросил я Варвару — неужели можно ТАК жить?

— Уходила. Он обещал прибить нас — и мамку, и папку. Они уже старые, не сладят с ним. С него станется — как напьется, так и обещает прибить! Трезвый он так-то тихий, только все равно подлый. А разводиться…добром не разведется, а вдруг и правда прибьет?