Колдун и кристалл
Шрифт:
Словно издалека он услышал, как Дипейп и Рейнолдс взвели курки.
— Уберите револьверы, — приказал Джонас.
— Но… — Рейнолдс ничего не понимал.
— Они думали, что ты собрался обмануть Риа. — заквохтала старуха.
— Хорошо, что начальник ты, а не они, Джонас… может, ты знаешь поболе их.
Что-то он действительно знал, к примеру, какая опасность исходила от этого гладкого хрустального шара, который он сейчас держал в руках.
Шар, не шар вовсе, а магический кристалл, мог взять его в оборот. И за месяц он стал бы таким же, как ведьма: худым, словно скелет, в язвах, с одной мечтой — не выпускать шар из рук.
— Уберите
— У тебя есть мешок для этой штуки. С веревкой-затяжкой. Принеси его.
— Есть, — ухмыльнулась Риа. — Но он тебе не поможет, если шар решит добраться до тебя. Не волнуйся, не решит. — Она перевела взгляд на двух других Охотников за гробами, остановила его на Рейнолдсе. — В сарае есть возок и пара крепких козлов, чтобы тащить его. — Обращалась она к Рейнолдсу, но Джонас заметил, что взгляд ее то и дело падал на хрустальный шар… теперь и его чертовы глаза хотели смотреть туда же.
— Ты не вправе приказывать мне.
— Зато я вправе, — поддержал старуху Джонас. Его взгляд уперся в шар, он и боялся, и хотел увидеть розовую искру. Но нет. Магический кристалл оставался холодным и темным. Джонас заставил себя посмотреть на Рейнолдса. — Иди за возком.
Рейнолдс услышал жужжание мух еще до того, как открыл ворота сарая, и тут же понял, что козлы Риа окончили свои дни. Они лежали в своем загоне, раздувшиеся, с торчащими вверх ногами, в глазах копошились червяки. Рейнолдс решил, что прошло никак не меньше недели с того дня, как Риа в последний раз кормила и поила их.
Не могла оторваться от того, что показывал ей шар, подумал Рейнолдс. А зачем ей на шее мертвая змея?
— Не хочу я этого знать, — пробормотал он, натягивая на рот и нос шейный платок. Действительно, если он чего и хотел, так это побыстрее покинуть Коос.
Он нашел возок, выкрашенный в черный цвет, расписанный золотыми каббалистическими знаками. Напоминающий то ли лазаретный фургон, то ли катафалк. Взявшись за дышла, выкатил возок из сарая. А остальное пусть делает Дипейп, решил он. Запрягает в возок свою лошадь и везет эту вонючую старуху… куда? Кто знает? Может, Элдред.
Риа вернулась из хижины с мешком, в котором Большие охотники за гробами привезли ящик с магическим кристаллом, но остановилась на крыльце, дожидаясь ответа на вопрос Рейнолдса. И Джонас ответил после короткого раздумья:
— Полагаю, сначала в Дом-на-Набережной. Да, лучшего места для нее и этого стеклянного пузыря не найти. Побудут там до завтрашнего дня, пока мы не выступим на запад.
— Да, Дом-на-Набережной, — кивнула Риа, спускаясь с крыльца. — Никогда там не была. — Она приблизилась к лошади Джонаса, которая тут же попыталась отпрыгнуть от нее, раскрыла мешок. Поколебавшись с мгновение, Джонас опустил в него магический кристалл. Он улегся на дно, придав мешку форму пули.
Морщинистые губы Риа изогнулись в улыбке:
— Может, мы встретим Торина. Если так, игрушка Благодетеля с моей помощью покажет ему кое-что интересное.
— Если ты и встретишь его, — ответил Джонас, спрыгивая на землю, чтобы помочь запрячь лошадь Дипейпа в повозку, — то в том месте, где можно заглянуть как в прошлое, так и в будущее без всякой магии.
Она нахмурилась, уставившись на него, затем вновь заулыбалась:
— Как я понимаю, с нашим мэром приключилось несчастье?
— Возможно, — согласился Джонас. Она хихикнула, потом
Глава восьмая. ПЕПЕЛ
Паника заразительна, особенно в ситуации, когда ничего не знаешь, а вокруг все в движении. А первым камешком, что положил начало лавине, накрывшей Сюзан, стал старый музыкант Мигуэль. Он стоял посреди мощеного двора Дома-на-Набережной, прижимая метлу к груди, и взглядом, полным тоски и изумления, провожал и встречал всадников, пролетавших мимо. Сомбреро сбилось ему на спину, и потрясенная Сюзан увидела, что обычно нарядный и аккуратный Мигуэль надел пончо наизнанку. Его щеки блестели от слез и, поворачиваясь, делая шаг к кому-то из знакомых, чтобы приветствовать его, Мигуэль напомнил Сюзан ребенка, который однажды едва не угодил под копыта запряженной в телегу лошади. Ребенка в последний момент успел перехватить отец, но кто сможет перехватить Мигуэля?
Она смотрела на него, когда какой-то ковбой промчался мимо нее на громадном, с выпученными глазами жеребце, промчался так близко, что стременем задел за бедро, а хвост коня коснулся ее предплечья. С губ Сюзан сорвался смешок. Она волновалась из-за Мигуэля, а раздавить могли ее. Обхохочешься!
Посмотрев на этот раз в обе стороны, она двинулась вперед, а затем отпрыгнула назад, потому что из-за угла выкатился нагруженный фургон. Да на такой большой скорости, что последнюю часть поворотной дуги фургон проехал не на четырех, а на двух колесах. Что лежало в фургоне, Сюзан не видела: мешал брезентовый полог. А вот Мигуэля, двинувшегося навстречу фургону, прижимая метлу к груди, увидела. Сюзан вновь подумала о ребенке, едва не угодившем под копыта, и пронзительно закричала. Мигуэль в последний момент отшатнулся, и фургон просвистел мимо, пересек двор и исчез за аркой.
Мигуэль выронил метлу, прижал руки к щекам, опустился на колени и начал молиться громким, лающим голосом. Сюзан какое-то время смотрела на него, губы ее безмолвно шевелились, а потом рванула к конюшне, начисто забыв о том, что чуть раньше старалась держаться у стены дворца. Она подцепила болезнь, которая к полудню охватила большую часть населения Хэмбрй, и хотя ей удалось заседлать Пилона (в любой другой день по крайней мере три грума оспорили бы право помочь очаровательной сэй), способность мыслить покинула ее в тот самый момент, когда ударом каблука она пустила Пилона в галоп.
И, проскакивая мимо Мигуэля — тот все еще молился, стоя на коленях и воздев руки к небесам, — Сюзан не заметила его точно так же, как не замечали другие всадники, проезжавшие мимо него.
Она мчалась по Равной улице, каблуками понуждая Пилона прибавлять скорость, пока могучий жеребец уже не скакал — летел. Мысли, вопросы, возможный план действий… для всего этого места в ее голове не нашлось. Сквозь туман она видела толпящихся на улице людей, но не мешала Пилону самому прокладывать путь между ними. Что с ней осталось, так это его имя. Роланд, Роланд, Роланд! — криком отзывалось в ушах. Храбрый ка-тет, созданный ими на кладбище, канул в небытие: три его члена сидели за решеткой, и жить им оставалось недолго (если их уже не убили), четвертый, остававшийся на свободе, совсем потерял голову, обезумел от ужаса, как залетевшая в сарай птица.