Колдун из Салема
Шрифт:
Бенсен с большим трудом подавил все растущее чувство отвращения, чуть было не вызвавшее спазмы в горле, достал из своей куртки карманный нож и разрезал рубашку Норриса.
Кожа у Норриса стала серого цвета. И это была уже не человеческая кожа, а наполовину разложившаяся водянистая масса, похожая на гниющие водоросли. От нее исходил мерзкий запах.
Бенсен остолбенел. Он вдруг мысленно увидел свою ногу, голую и блестящую от морской воды, а еще тонкое серое волоконце, обвившееся вокруг его лодыжки…
Он отогнал от себя это воспоминание, инстинктивно отшатнулся подальше от Норриса и с ужасом еще раз посмотрел на его тело. Темных пятен на его одежде становилось
— Леннард, — взмолился Норрис. — Помоги… мне. Я… этого не выдержу. Отвези меня… к врачу.
Бенсен сидел молча целую минуту. Почти вся одежда Норриса намокла, а смрадный запах стал просто невыносимым. Не нужно было вспарывать одежду, чтобы понять, что под ней происходит.
— Мне жаль, дружище, — сказал Бенсен. — Но я не могу этого сделать.
Норрис вздохнул:
— Ты…
— Ты ведь обо всем расскажешь, ведь так? — продолжал Бенсен. Его рука сильнее сжала нож. — Тебя спросят, с чего все началось, и тогда ты обо всем расскажешь. Обо всем, что произошло.
— Леннард! — снова взмолился Норрис. — Я… я умираю! Прошу тебя, помоги мне.
— Я бы охотно это сделал, — тихо сказал Бенсен. — Но я просто не могу. Ты сдашь Филлипса, я не получу свои деньги, и мне придется провести всю свою жизнь в этой дыре. Я просто не могу этого сделать. Я хочу уехать отсюда, и никому не позволю мне помешать. Это тебе понятно?
Затем он наклонился над Норрисом и замахнулся ножом…
В это время суток Дернесс не выглядел особенно оживленным. На центральной улице можно было увидеть лишь нескольких прохожих, более или менее целеустремленно идущих по своим делам, да одну-единственную повозку, которую тащила изрядно уставшая кобыла. Причиной тому, возможно, было раннее время. Глядя на карту, можно было предположить, что Дернесс — вполне приличный город, но на самом деле он представлял собой самый что ни на есть захолустный городишко, расположенный у маленькой гавани. В нем имелись кое-какие производственные предприятия (я никак не мог понять, откуда здесь могли взяться хоть какие-то предприятия!), дававшие работу людям, живущим в городке и его окрестностях. Лишь у очень немногих из его обитателей иногда возникала потребность пройтись по улицам, а прогулочной набережной, имеющейся в большинстве других, более значительных портах Англии, здесь вообще не было. Хотя возможной причиной безлюдности улиц был и осенний холод, который в этот день усилился, заставляя людей сидеть по домам возле теплых печей. Во всяком случае, лично я уже через несколько секунд пребывания на улице весь съежился от «укусов» ледяного ветра. Ветер дул со стороны моря, и в воздухе пахло соленой водой и водорослями. Ветер — хотя и не очень сильный, но устойчивый — пронизывал насквозь и мою тонкую одежду, и меня, заставлял дрожать от холода. Для такой погоды я был явно слишком легко одет. Там, в номере, я нацепил на себя, особо не раздумывая, то, что выглядело помоднее, поприличнее, однако вся эта одежда была не особенно теплой и практически не защищала от непогоды. В результате буквально через пять минут я уже стучал зубами от холода.
Я по-прежнему чувствовал себя немного ошалелым. Сбежав из гостиницы, я лишь теперь постепенно начал осознавать, что не имею никакого понятия, куда вообще мог бы пойти. Я знал, что Говард арендовал в порту какое-то небольшое судно. Однако, даже если портье все же передаст Говарду мое сообщение, я встречусь с ним лишь после захода солнца.
Но до этого оставалось еще целых пять часов…
Я остановился, подойдя поближе к стене
Конечно же, я совершил глупость, покинув гостиницу. Причиной моего поступка стала паника, и, как это часто бывает, когда человеком руководит не здравый смысл, а страх, я умудрился «наломать дров». Мне следовало бы тогда просто погасить огонь в камине, зашторить окно и спокойно дождаться Говарда, а не выскакивать из номера сломя голову. Я даже подумал, не возвратиться ли мне снова в гостиницу, но затем отогнал эту мысль и решил лучше подыскать местечко, в котором я мог бы спрятаться до захода солнца, а там Говард что-нибудь придумал бы. Нужно было только как-то продержаться до того времени.
Мой взгляд скользнул вдоль улицы. На ней находилось несколько маленьких лавчонок, два или три ресторанчика и множество жилых домов, но ничто из всего этого, как мне казалось, не годилось для роли убежища. Я здесь был чужаком и не мог просто так постучать в чью-нибудь дверь и спросить хозяина, нельзя ли мне посидеть у него в погребе до наступления темноты. Да и в ресторанчиках, с моей точки зрения, было небезопасно, потому что в любом из них — как в более респектабельном заведении, так и в обычной портовой забегаловке — горел свет, а, стало быть, отбрасывались тени. Складывалась просто абсурдная ситуация: где мог человек спрятаться от собственной тени?
Не знаю, было ли это совпадением (в последнее время я все больше склонялся к мысли, что это все-таки не было совпадением), но единственным местом, которое показалось мне подходящим в подобной ситуации, оказалась церковь.
Местная церковь была довольно маленькой даже для такого городишки, как Дернесс, но в это время дня она, наверное, практически пустовала, к тому же внутри ее наверняка царил полумрак, а именно это мне и было нужно. Церковь находилась недалеко, в каких-нибудь ста шагах вниз по улице, на противоположной стороне. Я решительно зашагал к церкви.
Идя по тротуару, я почувствовал, что ветер стал еще холоднее. Одного взгляда на небо было достаточно, чтобы понять, что надвигается непогода. Большие черные грозовые тучи клубились еще достаточно далеко от Дернесса, но было заметно, что они постепенно приближаются. Над городом уже собирались их предвестники — многочисленные светло-серые тучки. Звук раскатов грома усиливался. Я съежился, втянул голову в плечи и, обдуваемый ветром, пошел еще быстрее.
Когда я пересекал проезжую часть улицы, тучи, закрывавшие солнце, неожиданно расступились.
И это не было совпадением. Завывание ветра вдруг трансформировалось в гневный рев — звук, похожий на чей-то неистовый вопль. Ветер, словно превратившись в ледяной кулак, ударил меня по лицу, заставив зашататься. И в этот самый момент серая пелена туч над городом резко, словно от мощного, но бесшумного взрыва, разверзлась, и на влажной брусчатке мостовой прямо передо мной появилась тень чудовища.
Эта тень была еще больше, чем в первый раз. И она реагировала на мои движения еще быстрее и целеустремленнее, чем тогда, в гостинице. Черная масса конечностей развернулась передо мной, как распускающийся цветок, и десятки извивающихся щупальцев бесшумно потянулись в мою сторону.