Колдун Нагаш

Ли Майк

Большая часть ливарской кавалерии расположилась по обе стороны от разетрийского царя, образовав широкий полумесяц: почти три тысячи легких кавалеристов и ударный отряд в пятнадцать сотен тяжелых кавалеристов. Тяжелые кавалеристы разместились слева от царя, и к концу дня силы их оставались относительно свежими.

Рак-амн-хотеп удерживал их и своих ушебти в резерве, не желая, чтобы они утомились в постоянной погоне, потому что они могли понадобиться позже. Справа от царя лошади легкой кавалерии ждали, опустив головы. Их бока были

влажными. Всадники поливали лошадей драгоценной водой из фляжек, мочили толстые тряпки и давали их лошадям лизать.

Рак-амн-хотеп, нахмурившись, смотрел на солнце. До заката осталось не больше двух часов. Если они не сумеют прорваться сквозь вражескую линию обороны, это будет означать еще один день среди песков, а воды осталось совсем мало. В армии Узурпатора насчитывается не меньше пятнадцати тысяч человек, включая две тысячи нумасийских кавалеристов, с которыми они уже столкнулись. В основном это легкая пехота и несколько отрядов лучников. Разетрийский царь был готов положиться на Птра и попытаться пойти в массированную атаку, но его войско уже по-настоящему устало. Хватит ли им сил прорвать оборонительную линию противника?

Царь обернулся и поманил к себе командира ливарского войска, стоявшего вместе со своей свитой в нескольких футах от него. Шеш-амун был одним из самых верных союзников Хекменукепа и, несмотря на преклонный возраст, держался по-прежнему энергично, как полный сил молодой человек. Худощавый и поджарый, загоревший до черноты за долгие годы, проведенные под солнцем пустыни, полководец был человеком грубоватым и прямым, не переносил дураков и не мнил о себе слишком много, поэтому его можно убедить прислушаться к резонным доводам. Разетриец сразу почувствовал к нему расположение. Когда Шеш-амун приблизился, Рак-амн-хотеп перегнулся через борт колесницы.

— Мы должны пройти мимо этих шакалов, — сказал он негромко. — Твои люди выдержат еще одну схватку?

— О, они с радостью будут сражаться с тем, кто не поворачивается и не убегает при первых признаках опасности, — пророкотал Шеш-амун. — А эти нумасийские конокрады здорово сумели их разозлить, но мне кажется, это и есть главная причина. — Полководец повернулся и сплюнул в пыль. — Они рвутся в бой, и кони тоже, но я не удивлюсь, когда они начнут падать замертво, если сражение продлится слишком долго.

Царь Разетры хмуро кивнул:

— Пообещай им всю воду, которую они сумеют выпить, если мы прорвемся и доберемся до источников. Может, тогда они продержатся подольше.

— Передам, — ответил Шеш-амун и только начал поворачиваться, собираясь уходить, как за барханами с востока от измученных конников послышался звук рога. Полководец прищурился, глядя вдаль. — Ты кого-то ждешь? — спросил он.

Рак-амн-хотеп выпрямился и тоже посмотрел на восток. От торговой дороги действительно поднималась лента пыли.

— Вообще-то, жду, но уже почти потерял надежду, — ответил он. — Это подкрепление, — сказал царь Шеш-амуну. — Пусть

твои люди будут готовы действовать.

Полководец быстро поклонился и поспешил уйти. Спустя несколько минут Рак-амн-хотеп услышал конский топот. Из-за барханов вырвался отряд легкой кавалерии и помчался к линии измученных всадников. В авангарде зазвучали слабые крики радости — там тоже заметили подкрепление. Царь ждал, когда среди шеренг войск покажется колесница Экреба, и увидел ее сразу — она слегка подпрыгивала позади войска. Рак-амн-хотеп приветственно поднял меч, легкая колесница отделилась от шеренг и остановилась подле царя.

— Я оставил тебя в лагере три часа назад! — заорал Рак-амн-хотеп. — Ты что, заблудился? Всего-то и нужно было ехать прямо по проклятой дороге!

Экреб выпрыгнул из колесницы и в два больших шага оказался рядом с царем.

— Вот это славно, — снисходительно произнес полководец. — Ты делаешь мне выговор за опоздание. За каких-то два часа я собрал для тебя шесть тысяч человек! Может, отослать их обратно в лагерь?

— Не груби, — отрезал царь. — Ты же знаешь, я могу за это приказать отрубить тебе голову.

— Ты это уже говорил, — ответил Экреб. — Много-много раз.

Рак-амн-хотеп уже заметил полк разетрийской легкой пехоты, трусцой выступающий из-за барханов.

— Так кого именно ты привел? — спросил он.

— Тысячу легких кавалеристов, четыре тысячи легкой пехоты и тысячу наемников из джунглей, — отрапортовал Экреб. — Подумал, что эти чешуйчатые могут вселить страх в сердца противника.

— И ни одного лучника? — резко спросил царь.

Экреб с трудом удержался, чтобы не закатить глаза.

— Ты ничего не говорил про лучников, о великий.

Царь стерпел саркастическое замечание. В конце концов, Экреб прав.

— В таком случае придется рассчитывать только на лучников из легкой кавалерии, — пробормотал он.

Экреб скрестил руки на груди и всмотрелся в далекие боевые порядки противника.

— Их не так и много, — заметил он. — Похоже, Акмен-хотепу удался отвлекающий маневр.

— Возможно, — отозвался царь, — но пока они не подпустили нас к источникам, это ничего не меняет.

Изучив диспозицию, Рак-амн-хотеп уже строил планы.

— Выстрой пехоту в линию прямо здесь, — приказал он полководцу, — а наемников из джунглей — справа. — И поманил к себе Шеш-амуна. Ливарец подошел, и царь ему сказал: — Отведи свою легкую кавалерию назад за барханы, и начинайте заворачивать к нашему правому флангу, в сторону дороги.

Шеш-амун нахмурился:

— Они именно этого и ждут.

Царь отмахнулся.

— Иногда нужно дать противнику именно то, чего он ждет, — объяснил он полководцу. — И не пускай своих людей в бой до тех пор, пока в этом не возникнет крайняя необходимость. Просто обойди наши порядки с фланга как можно дальше. Даю тебе десять минут, чтобы начать выдвигаться, и мы идем в наступление.