Колдун
Шрифт:
Домой вихрем залетел. И скорей шкафы на кухне проверять. Чего бы такого эдакого найти, чтоб Ульяна соблазнилась, пригубить согласилась? А в доме ничего, окромя воды, и нет. Вот незадача!
– Нинка, – девчонку соседскую во дворе увидел. – Нет ли кваса у вас или компоту какого?
Соседка из детского возраста вышла уже давно. По годам девушкой была. Только Степан не замечал этого, все малышней ее считал. Потому как больно невзрачного вида девица была, росточком низенькая, тельцем худая. Ну как такую девушкой назвать? Подросток
– Сейчас, Степа, гляну, – с готовностью ответила Нина и улыбнулась широко и радостно. А через минуту уже кувшин парню через забор протягивала. – Вот, мамка морсу навела. Бери, пей!
– Да не заругают ли тебя? Без спроса, поди, взяла? – засомневался Степан.
Семья соседская многодетная была, бедновато жили, подношениями односельчан не брезговали. А люди с радостью добром ненужным делились: одеждой поношенной, вещами старыми.
– Да ничего. Ты пей сколько хочешь, – улыбалась Нина глуповато и в глаза парню заглядывала. – Я мамке скажу, что сама выпила все.
– Все-то мне и не нужно. Отолью маленько, – не стал он от щедрот девичьих отказываться.
– А скажи-ка, Нинка, не знаешь ли ты случайно, кому из девиц в деревне нашей я нравлюсь? – вспомнил он, что Глафира ему нагадала. Без стеснения спросил парень. А чего стесняться, дите ведь неразумное. Мала еще, в делах амурных не смыслит ничего.
Соседка не сразу ответила. Глаза вниз опустила. Личико бледненькое вроде даже порозовело.
– Не знаешь что ль? – по-своему истолковал Степан ее замешательство.
– Знаю. – тихо, почти шепотом произнесла она. – Ты многим нравишься, всем наверное.
Слова эти потешили самолюбие мужское. Еще выше парень голову поднял, плечи расправил, крякнул довольно.
– А может есть такая, которая интерес особый ко мне имеет, больше, чем у других? – продолжал он пытать невинное создание, не замечая, как та горбится и съеживается под взглядом его самодовольным.
– Есть, – прошелестел нежный голосок.
– Да чего бормочешь? – еле расслышал ее Степан. – Ну и кто же?
Плечи худенькие затряслись, ручки маленькие в замочек сцепились.
– Не боись, я секрета не выдам, – подбодрил он девушку.
А она резко голову вскинула, глазами, казавшимися огромными на побледневшем личике, на него уставилась и выдохнула:
– Так я это, Степа! – сказала и замерла.
Парень, как смысл слов ее осознал, расхохотался. Так смешно ему показалось, что существо неразумное, цыпленок неоперившийся о чувствах взрослых изъясняется.
– Ой, не могу. Ну насмешила! – развеселился он.
– Так не шучу я. Правда это, – глаза у девушки заблестели, губы задрожали.
– Да ладно тебе, Нинка! Ты? Да ты себя в зеркало видела?
Девушка лицо в ладони спрятала, головой замотала, какой-то звук странный, на стон похожий, издала и домой побежала.
– Эй, Нин, ты чего? – спохватился парень, поздно заметив на девичьем лице боль и обиду
– Обиделась что ли? – пожал он плечами.
Но размышлять над соседкиным странным поведением ему некогда было. Важные дела его ждали.
*
Каждую неделю в городе ярмарки проводились. Со всех окрестных деревень туда народ съезжался: кто торговать, кто покупать, кто себя показать. Как на праздник собирались люди на мероприятие это. Да то праздник и был. Все нарядные да веселые и довольные. Знакомых встречали, новостями обменивались, кто при деньгах, кто при покупках.
Вот и Маруся с утра нарядилась да накрасилась, хоть и без того хороша была чрезмерно: косы длинные русые словно шелк, глаза – озера синие, губы – бутон розовый. Василий, как увидел жену свою в платье новом, в талии туго атласной лентой схваченном, с бровями подведенными да щеками нарумяненными, не захотел в город красоту такую отпускать. Супруги даже повздорили немного, но любовь и доверие, всегда меж ними царящие, все же победили. Поддался мужчина уговорам ненаглядной.
А Маруся не только себя показать да прогуляться хотела. Покупки ей важные совершить нужно было. Шитьем и рукоделием женщина молодая увлекалась, вот и решила запасы ниток и тканей пополнить, чтобы было за чем вечера зимние коротать. Да и мастерство ее спросом у односельчан пользовалось. Охотно девушки покупали платья и блузки нарядные. Недостатка в заказах не было.
Ярмарка в этот раз богатая и широкая вышла. У народа глаза разбегались от разнообразия товара яркого, пестрого, соблазняющего. Да и продавцы времени даром не теряли: в лавки зазывали улыбками и речами сладкими.
У лотка одного Маруся задержалась: бусины перламутровые внимание ее привлекли. Уж больно хороши были! У нее сразу и узор вышивки в голове нарисовался! Ну как не купить! Да и другие мастерицы красотой такой заинтересовались. Две девицы молоденькие рядышком пристроились, стоят бусины перебирают, а сами наговориться не могут, видать, давно не виделись, а новостей накопилось, уйма.
– А ты слыхала, в деревнях-то озерных, колдун завелся!
– Да ты что? – подружка удивленно брови вскинула. – Прям колдун? Прям настоящий?
– Еще какой! – обрадовалась интересу такому круглолицая невысокая девушка. – Самый, что ни на есть настоящий! Сам страшный, рыжий, косматый! А на девицу глянет и все! Пропала девка! Влюбляется в него сразу без памяти! О как! Что же это, если не колдовство?
– Ох, Наташа, мне даже страшно стало! – собеседница испуганно рот рукой прикрыла. – А вдруг встретишь такого! И что же? Тоже пропадешь?
– А это уж как он решит. Понравишься ему, не спасешься! Приворожит, – со знанием дела поясняла подруга. – Да и встретить-то его не мудрено. В городок он наш захаживает.