Колдунья моя

Смолл Бертрис

Вильгельм теперь стал сосать более вдумчиво, прекратив чмокать.

Жосслен рассмеялся.

— Да, правильно понял, — согласился он. — И это только первый отцовский урок. Потом

будут и другие. Конечно, рано или поздно он станет большим и сильным и сможет побить меня, но это произойдет еще нескоро. Слышишь меня, поросенок? Я здесь хозяин! — Хвастун, — заметила Мэйрин.

— Ну-ка поцелуй меня, жена! — потребовал Жосслен, подставив губы.

Улыбнувшись, Мэйрин прижалась к его губам в поцелуе, рассчитывая, что поцелуй этот окажется коротким, но почему-то не смогла оторваться. Языки их снова встретились а страстном танце. «Я в раю!»— ошеломленно подумала Мэйрин, но тут Жосслен неожиданно отстранился.

— Завтра же! — проговорил он сквозь зубы, и Мэйрин прекрасно поняла, что он имеет в виду.

Бросив взгляд на увлеченно сосущего Вильгельма н снова подняв глаза на мужа, Мэйрин едва удержалась от смеха.

— Хорошо, завтра, — согласилась она.

Они сидели рядом, глядя, как Вильгельм заканчивает

свой ужин, одним глазом подозрительно косясь на отца. Наконец его головка, покрытая мягким пухом младенческих волос, упала на теплую грудь матери: Вильгельм уснул. Жосслен и Мэйрин с улыбкой переглянулись.

— Я так счастлива! — сказала Мэйрин, перенеся Вильгельма в его колыбель.

— Это все, чего я хотел, — отозвался Жосслен. — Я всегда хотел только одного: чтобы ты была счастлива со мной. — Он встал, обнял жену и нежно прижался губами к ее губам. — Ах, колдунья моя, — вздохнул он. — Я самый богатый на свете человек: у меня есть ты, наши дети и наш дом. Чего еще можно желать?

— Нечего больше желать, любимый мой Жосслен, — тихо согласилась Мэйрин. — Больше ничего и не нужно! Мы с тобой владеем целым миром!

В темном вечернем небе за узким окном спальни сияла ослепительная голубая звезда, но Мэйрин и Жосслен, опутанные чарами любви, не замечали, как приближается ясная тихая ночь: для них уже заблестела заря новой жизни, полной счастья и надежд.