Колеса фортуны
Шрифт:
«Да, — отвечал Мишка. — Мне понравилась Ира. А скажи, она была красивая? Такая худенькая, стройная, с рыженькими волосами… Пахнет недорогим парфюмом… Но я ведь ее почти что и не видел, сейчас бы встретил — и не узнал».
Тут я изрядно смутился. Написать ему правду? Написать, что и мне тоже она понравилась? И что я уже включил ее в наше повествование в качестве спарринг-партнера? Нет. Я не смогу его обидеть. Я сделаю иначе.
«Знаешь, Мишка, — написал я ему. — Она действительно очень красивая. И очень несчастная. Пожалуй, я знаю, что нам с тобой нужно сделать. Нам нужно продолжить историю, в которой
«Это как же?» — ответил Мишка мгновенно.
«Мы ведь легко можем узнать, где она живет».
«Это в приветненской милиции, что ли? У Иванова с Митрохиным?»
«Я не уверен, Мишка, что этот Иванов так тебе все и расскажет. По-моему, у него к ней особый интерес… (я подумал и убрал эту строчку). Но, если ты действительно хочешь, попытайся. Это ведь будет твоя собственная история».
«Петька, я попробую», — ответил мне Мишка и надолго пропал.
Пока от него не было посланий, я еще раз рисовал в памяти и его самого, и эту худенькую Иру, и ее тетку по имени Клавка (как клавиатура, — сказал тогда Костик), и их жуткий дом. Странно: их эпизод в моей повести давно закончен, а они хотят жить дальше. Определенно, не случайно эту тетку зовут Клавкой. Дурацкая клавиатура у нотбука, вообще неудобная.
Тут мне пришло сообщение от Мишки:
«Петька, ты супер. Я хочу, чтоб ты это знал».
И все.
«Ирка ему не рассказала про нас, — решил я. — Иначе чего тут такого суперского».
Позже я узнал подлинную историю Мишки Островского. Вот она вкратце.
Однажды утром Мишка вышел за ворота отцовского особняка в престижном поселке Волкогоново, стопанул тачку на шоссе и поехал в Приветное. Но по дороге навестил магазинчик ИЧП Джавадова. Любой психоаналитик в два счета объяснит, зачем он туда пришел, мне этим заниматься лень. В магазинчике он переговорил о чем-то с продавщицей Тонькой, которая его не узнала, — прошел ведь почти целый год, — но красть на этот раз ничего не стал. Выйдя из магазина, он нос к носу столкнулся с самим ИЧП Джавадовым. Азербайджанец узнал его мгновенно.
«Ты зачем, — строго спросил Джавадов, — тогда пиво спер? Ты бедный, да? Нищий?»
Мишка ответил, что нет, не бедный. «Вот, вот, — сказал Джавадов. — Твой отец деньги платил. И мне платил. Базара нет. Но я хочу знать: почему?»
«Хотел попробовать», — сказал Мишка.
«Ай, попробовал он, — засмеялся Джавадов. — Да тут у вас вокруг половина народа на зоне был. Тоже попробовал. А другой половина еще будет. Туда хочешь?»
«Я не о том говорю. Я, может, как раз убежать хотел».
«А, понятно, — махнул рукой Джавадов. — Все бегут. Я молодой был, бежал. Только пиво зачем брать? Бери девчонка, да?»
«Я девчонку ищу. Ирку», — пояснил Мишка.
«Ну-у? — удивился Джавадов. — Рыжую? У ней Наташа подруга?»
«Рыжую».
«Кто же рыжую не знает, — Джавадов хлопнул себя по ляжкам. — А что? Чего подцепил?»
«Мне нужно».
Азербайджанец перестал смеяться.
«Ты тогда в поселок езжай, — сказал он. — В Приветное. Там ее мать все знают. Спросишь — Василенко, да. Василенко. Такая фамилия».
И ушел в свой магазин, качая головой.
Мишка вернулся в «жигули» к недовольному частнику, и они довольно быстро добрались до Приветного. Спросив у прохожих поселянок
На веранде, заставленной всяким домашним скарбом, никого не было. А вот в комнате обнаружилась Иркина мать, пьяная по обыкновению. Она запустила в Мишку бутылкой, явно приняв его за кого-то другого. Рассердившись, Мишка применил к старой хулиганке меры воздействия. И выяснил, что Ирку забрали в милицию. Да, Иванов забрал. Зачем? А пес его знает. Может, пол помыть. Или еще что.
Злой, как черт, Мишка добежал до знакомого отделения милиции. У дверей заметил Митрохина, сидевшего за рулем «уазика», но не стал задерживаться ни на секунду и решительно вломился в дверь.
Он сразу узнал Ирку (я называю это памятью тела, кто-то, возможно, зовет иначе). Ирка действительно протирала дощатый пол шваброй с надетой на нее мокрой тряпкой. На полу стояло ведро воды, а также лейтенант Иванов в форменных брюках и рубахе навыпуск. На ремне у лейтенанта висела кобура.
«Смотри-ка, Ирка, это же наш сынок явился! — воскликнул лейтенант. — И года не прошло! Как же, помню-помню. Уже и статья готова была. По новой пришел?»
«Миша? — сказала Ира, выпрямившись и как-то по-бабьи опершись на швабру. — Ты теперь видишь?»
«Заканчивай, — хмуро произнес Мишка. — Я тебя ищу».
«Чего-о? Да щас вам, — захохотал лейтенант Иванов. — Работа не ждет. У нас тут ленинский субботник».
Мишка кое-что слышал о работе подобного рода. Все-таки его отец был видным адвокатом, и в круг его общения входили и высокопоставленные представители правоохранительных органов — те самые, что раскатывают по Рублевке на черных геликах с личным шофером, а на работу ездят на «волгах». Иногда в сауне они вспоминали боевую молодость.
У лейтенанта Иванова не было шансов сделать такую карьеру. Его запросы были скромнее. Мишка это предвидел.
Говоря короче, Митрохин довез их с Иркой самого Волкогонова. Там Мишка попросил его остановить уазик: им совершенно ни к чему было попадать в объективы видеокамер на соседских дачах. Охранник Денис, открывая им дверь, удивился, но не слишком.
О том, что было дальше, можно только догадываться.
«Петька, ты супер, — написал мне Мишка Островский через пару дней после описанных выше событий. — Теперь я понял главную тему: одно дело писать песни, и совсем другое — истории про собственную жизнь. Правда, песни я тоже хочу писать. Мы тут с Максом вместе придумываем кое-что. Скоро пришлю тебе пару файлов в mp3».
«Петечка, ты на меня не обижаешься? — спрашивала меня Ирка (писала она с детскими ошибками, которые я, так уж и быть, исправлю). — Мне так жалко тебя, что у тебя болят ноги. А вот Миша теперь уже почти выздоровел, ты тоже поправишься. Приедешь к нам».
Ирка была неправа. Я на нее совсем не обижался. И ноги у меня не болели. Их просто как будто не было, только и всего.
Я пообещал когда-нибудь приехать, посмотреть на них — если успею… Вышло немного двусмысленно, но Ирка, кажется, не заметила. А может, догадалась, что я просто по-черному завидую им всем.