Колёса Жадности

Квотчер Марамак

– Ожидаемое время прибытия - четыре утки, - добавил Твин для всех, - Держитесь, скоро это дерьмо закончится.

Главное не встрять по пути от границы до Аусвайса, думал пилот, это будет совсем кисло. Однако, знакомое дребезжание на приборных стойках вселяло некоторую уверенность, что можно будет обойтись без этого. Что касается времени его отсутствия дома, так тут Твин не удерживался пользоваться эффектами нелинейного времени, каковые проявляются, если мотыляться по галактике. По его подсчётам выходило, что на борту корабля в полёте пройдёт около месяца, в то время как на Истрисе это будет равно трём суткам... и не стоило спрашивать пилота, как это получается.

По пути оверлункс имел возможность поржать ещё больше, чем обычно, потому как наблюдал буффонаду со сменой конвоя через каждые половину светового

года, когда соедкапитальские аппараты подлетали, маневрировали и отлетали, при этом каждый раз сообщая ему, что они делают. А Твин знал, что они делают - они тратят ресурс движков, и вероятно, для сопровождения "эддера" в обе стороны затратят сумму, превыщающую стоимость его самого. Ну, и то хлеб! Двигаясь в пространстве соедкапиталов, пилот не увидел практически ничего, потому как звёздные системы оставались далеко от курса, а слабенькая сенсорная система А-15 не могла ничего разглядеть, кроме наличия самой звезды. Поэтому увидеть какую-либо деятельность оверлункс смог только тогда, когда конвой вошёл в систему Аусвайс-5. Комп отрисовал хоть какие-то модели планет по скудным получаемым данным - причём это тот комп, что подключён поверх бортового! Штатный и не думал ничего отрисовывать на своём монохромном экране, но Твин заметил, что фигова железка на самом деле всё видит: на панели внутрисистемной навигации зажглись соответствующие лампочки. Картину же с вирткамер он транслировал и в трюм, чтобы пассажиры не толпились у него за спиной.

Желтошёрстый потянулся и подумал, что сейчас их как следует промаринуют на какой-нибудь станции, вероятнее всего даже военной, но здесь он ошибся. Диспетчер контроля движения объяснил ему, на какой маяк настраиваться, и какая процедура посадки здесь действует - как ни странно, особых извращений тут придумать не смогли, так что даже оверлункс понял уже с третьего раза. Как через вирткамеру, так и просто из окна, можно было таращиться на планету с близкой орбиты, чем и занялись все, кроме пилота.

С первого взгляда Аусвайс не особо отличался от любой другой обитаемой планеты, потому как имел азотно-кислородную атмосферу, а на поверхности существовали большие водоёмы. Собственно, не выделялось даже отдельных океанов, скорее суша представляла из себя скопления достаточно больших островов, раскиданых практически равномерно по водной глади. Но, острова островами, а сухая справка говорила о том, что суши здесь около сорока процентов от площади. Эти самые острова, соединённые огромными мостами, прекрасно видными даже с орбиты, кое-где даже зеленели, но по большей части, все были покрыты "урбой", тобишь городской застройкой. Высотные здания и промзоны составляли очень малую часть этого ландшафта, основную площадь сожрала малоэтажная застройка - капантропы, как обычно, не отказывали себе в том, чтобы занять весь предоставленный объём, как газ. Из космоса урба выглядела ни на что не похожей серой платой с редкими прожилками парков и водоёмов.

Побережья почти везде выглядели так, словно в воду накрошили пенопласта, потому как возле них мотылялось невообразимое количество мелких плавсредств. При этом нигде не было заметно, чтобы аборигены хоть как-то использовали океан, как это происходило во всех мирах Союза. Наблюдатели сразу отметили, что над южным полушарием планеты почти везде ясная погода, облака кучковались малыми группами и не производили впечатления грозового фронта.

Совсем другое дело в северном полушарии... там было настолько другое дело, что планета выглядела весьма неестественно, разделённая по экватору на две части. Южная часть освещалась комплексом зеркал, расположеных на орбите звезды и концентрировавшим свет на планету, а на северную попадал только слабенький естественный поток излучения. Холодная часть Аусвайса окрашивалась исключительно в чёрно-белое, растянутое линиями от полюса к экватору. И если белый снег был понятен, то чёрный "вильник" просто производил шокирующее впечатление своими масштабами - это натурально были целые моря утильсырья! При этом, белая местность вовсе не означала, что там нет покрышек - просто их занесло снегом, а там где они чернели - снова выкопало ураганным ветром. Даже при мизерном освещении ясно различались чёрные тучи, протянувшиеся на тысячи километров, и огромные области, затянутые пылевой дымкой.

Что ещё есть в звёздной системе из вторичной природы, Твин не разглядел - что-то блестело на орбите дальше планеты, скорее всего, промышленные комплексы на астероидах, но получить точную инфу было неоткуда. Луна планеты выглядела

почти нетронутой, и как подсказывает логика, значит она и была нетронутой. Особо глазеть ему некогда, потому как посадка такого корыта даже на знакомый аэродром требует внимания, а уж сейчас тем более. Краем глаза пилот только отмечал, что корабль сопровождают лучами мощные стационарные локаторы со спутников, следящие, вероятно, даже за движениями организмов внутри. Ну и флаг вам в крюки, подумал оверлункс, выруливая на глиссаду, уводившую к указанной посадочной полосе. Внизу уже расстилалась местность, а не бок планеты, так что обзор постепенно занял отдельный массив суши, сплошь покрытый урбой, и от этого напоминавший лежащий в воде кусок линолеума, на котором нарос сизый лишайник.

Твина слегка... да нет, не слегка, а как следует передёрнуло. Последний раз он видел настоящую махровую урбу только в тот раз, когда пикировал на Недеболу на "Красной Рыси", выцеливая промзоны и пусковые площадки ракет. В Союзе, даже на антропских планетах, урбу культивировали, так сказать, сажая на отведённые участки и периодически пропалывая - и это в тех редких местах, где вообще была урба. На планетах грызей, каковых насчитывалось дорыся и больше, этой штуки вообще в помине не встречалось... но вспоминать всё это сейчас далеко не к месту, решил Твин, вцепившись в штурвал. Да, на А-15 был и штурвал, как на фиговом аэроплане докосмической эры. Он и не подумал садиться сразу, а сделал пару кругов, осмотрев полосу. Пожалуй, в тёмное время суток ему было бы сложно различать даже огромную полосу среди нагромождений зданий и переплетения дорог, но сейчас в чистом голубом небе сверкал отражатель, а низко над горизонтом можно было различить настоящее солнце, маленькое и очень тусклое, похожее на едва светящую лампочку накаливания.

Сажать непойми что посередь города это тупость, подумал Твин. Хотя, поскольку кроме города в жилой зоне планеты ничего нет, выбора они себе не оставили. И это тупость, подтвердил оверлункс. Сделав пару "горок", корабль сбросил скорость, выпустил шасси, и притёрся к полосе, подняв обычную тучу пара от нагревшихся колёс. Пилот с интересом понаблюдал, как с площадки в спешке разбегаются фигурки аборигенов и разъезжаются машины, а потом затормозил в последний момент, так что посудина слегка пошла в занос - но, встала ровно на место, мастерство не пропьёшь. Особенно, если нет его, добавлял обычно Твин. Корабль покачался на амортизаторах шасси и окончательно успокоился, так что пришлось признавать, что уже сели. Пришлось, потому что не особо хотелось. Оверлункс, вздохнув, прощёлкал по панелям, вырубая полётный режим, и объявил для трюма:

– Ну, удачливые мои, посадка прошла успешно.

– Это в пух!
– крикнул в ответ Зиктрис, и высунул уши из-за угла, влезши наверх, - Как дальше?

– Дальше нас должны встретить чуваки из торгпредства, воизбежание.

Переведя систему корабля в режим ожидания, Твин спустился из верхней части судна в трюм, где находились все остальные жабократы плюс указанные двадцать семь тонн промтоваров. Посмотрев на вялых жабцов, оверлункс поднёс к морде лапу, делая вид, что срыгивает в неё. Дальше только хорошая реакция позволила ему увернуться от "приветов", запущеных из жабьих лап - эти-то не делали вид, а натурально буээ... Убедившись, что организмы в здравом уме, желтошёрстый сказал слова, напоминая о порядке пребывания на планете, в техническом аспекте. Пока не была проведена работа по исследованию микроорганизмов, следовало использовать воздушные фильтры. Постоянно ходить с пробками в носу, да ещё и не забывать регулярно менять их, развлекуха так себе, но подхватить местный насморк никого не прельщало. Редко, но бывали случаи, когда безвредные в целом вирусы вызывали быстрое и смертельное поражение организма, сдуру вылезшего из "летающей тарелки".

– Ну, кто первый?...
– бодренько осведомился Твин, оглядывая группу.

Ясное дело, что открывать дверь и первым высовываться из корабля пришлось ему. Открыв засовы, оверлункс призажмурился, и распахнул дверь. В нос шибануло новыми запахами, ибо фильтр их пропускает, но так оно всегда бывает на другой планете; воздух оказался тёплым, но со столь явственной пылевой взвесью, что оверлункс чувствовал это даже с заткнутым носом. Лёгкая дымка покрывала и высотные здания, окружающие порт, так что сомнений не возникло. Теперь это дерьмо внутри моего корабля, некстати подумал пилот, раскладывая лестницу. С жутким лязгом мятая металлическая лестница ударилась в площадку, и Твин слез на поверхность планеты, так сказать.