Колеса
Шрифт:
— Нет, не знаю.
— Но вам известно, что на подходе «Орион», и вы знаете, что это будет значить для торговцев автомобилями.
Адам заколебался. Упоминание об «Орионе» задело его за живое. Если он верит в успех «Ориона», то нельзя не верить в то, что эта модель обеспечит фирме «Стефенсен моторс» солидную прибыль.
— Ну, предположим, я пойду вам навстречу, — резко сказал Адам. — Что изменится через два месяца?
Смоки указал на черный скоросшиватель с отрывными листами.
— Вы, как и предупреждали, передадите эти записи вашим людям из отдела сбыта компании. Тогда мне придется продать
Адам заколебался. Хотя за всем этим стоял обман, неотразимость логики подталкивала его к компромиссу.
— Всего два месяца, — упрашивал его бывший гонщик. — Это же не так много.
— Один месяц, — решительно сказал Адам. — Один месяц, начиная с сегодняшнего дня. И точка.
Увидев, как сразу успокоился и заулыбался Смоки, Адам понял, что его обошли. Теперь, когда все было решено, Адаму стало неприятно оттого, что он пошел на сделку с совестью и действовал вопреки здравому смыслу. Вместе с тем он был полон решимости представить через месяц свои соображения о работе фирмы «Стефенсен моторс» отделу сбыта компании.
Смоки же в отличие от Адама ликовал. Хотя, повинуясь инстинкту торговца, он и просил дать ему два месяца, вполне хватило бы и одного.
А за это время многое может случиться, много нового произойти.
Глава 21
Стройная дежурная авиакомпании «Юнайтед» принесла кофе Бретту Дилозанто, который в это время звонил по телефону из салона в Детройтском аэропорту, отведенного компанией для членов клуба, налетавших 100 000 миль. Было около девяти часов утра, и по сравнению с шумным, переполненным помещением аэровокзала в салоне царила приятная тишина. Сюда не доносились резкие объявления о прибывающих и вылетающих самолетах. Да и обслуживание, как и положено, когда речь идет о пассажирах первого класса, носило более индивидуальный и утонченный характер.
— Особой спешки, мистер Дилозанто, нет, — сказала девушка, ставя кофе на столик возле кресла с откидывающейся спинкой, в котором с телефонной трубкой в руках полулежал Бретт, — но посадка на рейс восемьдесят один, Детройт — Лос-Анджелес, будет объявлена через несколько минут.
— Благодарю! — ответил Бретт. И сказал в трубку Адаму Трентону, с которым вот уже несколько минут разговаривал по телефону: — Мне пора идти. Легкокрылая птица уже ждет, чтобы унести меня в рай.
— Никогда не представлял себе Лос-Анджелес раем, — заметил Адам.
Бретт отхлебнул из чашки немного кофе.
— Как ни крути, а Калифорния по сравнению с Детройтом — это рай.
Адам разговаривал с Бреттом из своего кабинета в административном здании компании. Разговор шел об «Орионе». Несколько дней назад, когда до появления на свет первого серийного «Ориона» оставалось всего две недели, возникли проблемы, связанные с цветовым решением внутренней отделки автомобиля. «Группа наблюдения», создаваемая из дизайнеров для проверки прохождения новой модели через все стадии производства, сообщила, что предназначенные для внутренней отделки пластмассы выглядят слишком «холодно» — весьма
Цветовое решение всегда было проблемой. В любом автомобиле насчитывается до сотни разных деталей, которые должны образовывать единую цветовую гамму, однако у каждого материала свой химический состав и пигментная основа, из-за чего бывает трудно добиться нужного оттенка. Адам только что с облегчением узнал, что группа дизайнеров и сотрудников производственного отдела и отдела закупок все же успела в короткий срок решить все цветовые проблемы внутреннего оформления машины.
Бретта так и подмывало заговорить о «Фарстаре», работа над которым шла по нескольким линиям удивительно быстрыми темпами. Но он вовремя удержался, вспомнив, что говорит по обычному городскому телефону, а кроме того, в этом салоне среди пассажиров, ожидавших своего рейса, вполне могли оказаться и представители конкурирующих автомобильных компаний.
— Еще вам приятно будет узнать вот что, — сказал Адам Бретту. — Я решил попробовать помочь Хэнку Крейзелу с его молотилкой. Я послал в Гросс-Пойнт Кэстелди, чтобы посмотреть на эту штуку, и он вернулся в полном восторге, после чего я рассказал обо всем Элрою Брейсуэйту, и тот вроде бы настроен благосклонно. Так что теперь мы готовим доклад Хабу.
— Здорово! — Молодой дизайнер был искренне рад такому развитию событий. Он понимал, что действовал чисто эмоционально, оказывая давление на Адама, чтобы побудить его помочь Хэнку Крейзелу. А собственно, почему бы и нет? Бретт все больше и больше склонен был считать, что автомобильная промышленность обязана что-то делать и для народа, а такая молотилка позволила бы ей использовать свои ресурсы, чтобы удовлетворить имеющиеся потребности.
— Конечно, — заметил Адам, — Хаб может поставить на всем крест.
— Будем надеяться, что вы выберете для доклада такой денек, чтоб «пыль стояла столбом».
Адам понял, что имелось в виду. Когда первому вице-президенту Хабу Хьюитсону нравилась какая-нибудь идея и он загорался ею, он развивал совершенно немыслимую активность, так что, по выражению его сотрудников, «пыль стояла столбом». Из такого вот «столба пыли», поднятого Хабом Хьюитсоном, родился «Орион», как и многие другие успешные и неудачные затеи, хотя о последних обычно забывалось, как только Хаб Хьюитсон «поднимал новый столб пыли».
— Я постараюсь выбрать для этого подходящий день, — пообещал Адам. — А пока счастливого пути.
— До встречи, дружище. — Бретт проглотил остаток кофе, проходя мимо, дружески похлопал дежурную по округлому заду и направился к выходу на посадку.
Самолет компании «Юнайтед», совершавший беспосадочный рейс № 81 по маршруту Детройт — Лос-Анджелес, вылетел точно по расписанию.
Подобно многим людям, ведущим лихорадочный образ жизни на земле, Бретт наслаждался полетом на трансконтинентальном лайнере в качестве пассажира первого класса. Любое такое путешествие означало для него четыре-пять часов отдыха, приятно нарушаемого лишь появлением предупредительной стюардессы, приносившей напитки и вкусную еду; к этому добавлялось блаженное сознание того, что здесь до тебя не добраться ни по телефону, ни иным способом, какие бы неотложные дела ни кипели внизу.