Колесница

Хотьма Даниил

Разумеется, корнет потешался, но был соблазн понять его превратно. Теперь новыми красками заиграло столь знакомое с детства чувство – когда тебя, полудикарку, сторонятся и даже побаиваются. Вот только кто бы знал, что стыдиться нужно другой своей половины – цивилизованной. Кровь дикарки и кровь убийцы дикарей, оказывается, способны смешаться, как бы разум не противился этому факту.

На выходе в коридор корнет не упустил шанса выпросить торопливый, краденный поцелуй, будто бы эта ночь – последняя, и больше ему ничего не светит. Ракель поддалась,

но мыслями была не в себе, потому и тело ощущалось каким-то не своим.

– Отцу Устину хочу предложить с нами в путь отправиться. – делился Назар, спускаясь по ступеням. – Жизнь у него здесь никакая, от подаянья к подаянью. Людям до веры дела нет, город целиком безбожный.

– Так давай оставим ему провианта, чай не бедствуем. – в ответ предлагала Ракель.

Ей не по нраву была идея разбавлять устоявшуюся компанию – в особенности старым и склочным священником.

– То для тела пища, а душа всё равно голодной останется. – возражал корнет. – Ему, чтоб не зачахнуть, нужно слово своё нести по миру. В этом-то мы и поможем.

– О нём ты, вижу, задумался, а обо мне?

Ракель, не желая тянуть, раскрыла свою самую сильную карту. Назар даже остановился, чтоб выслушать.

– Больно мне после его правды. – убеждала она, цепляясь за пальцы корнета. – Всё внутри трещит. Лучше будет, если мы дальше своими силами разберёмся.

– Устин больше лишнего не скажет, это я тебе обещаю. – он приложил её ладонь себе к сердцу. – Уверен, что про отца твоего он и хорошего много знает. Ведь приходил человек на исповедь, сам приходил – значит, не потерян.

– Вот увидишь, он даже не захочет с нами ехать. – Ракель развернулась и толкнула дверь.

Всю уверенность она растеряла, только выйдя наружу. Устин и Тася ждали перед крыльцом гостиницы, в арендованной велоповозке. Настоятель сменил мантию на брезент, и за рулём смотрелся как влитой.

– Что за чудеса, отче? – удивлялся Назар. – Как отыскали нас?

– Сам здесь бывал. – объяснял Устин. – Едина дорога тем, кому податься боле некуда.

Корнет попытался прогнать настоятеля с педалей, но тот указал ему на место рядом. Ракель прыгнула в кузовок, к Таське.

– Днём волос причёсанный, значит ночью шибко лохматый был. – прошептала на ухо Тася, довольная своей проницательностью.

– Напомни потом про костры тебе рассказать. – в ответ шепнула Ракель.

Тесету вела себя так, будто не слыхала никаких страстей от настоятеля, и за доверие хотелось отплатить ей доверием.

– Трапезничать едем? – спрашивал Устин.

– Нет, на стоянку. – решила Ракель. – Пообедаем со своих припасов, а червонцы нам в пути пригодятся...

По дороге она посвятила всех в замысел, что родился с подачи корнета на ночной прогулке. Тася, взбудораженная новым путешествием, по памяти пересказала дорогу до становища Сверейников, Назар ловил её на промашках, отслеживая путь по карте. Отец Устин, слушая их галдёж, правил тележкой и улыбался. Его никто не приглашал, но и не гнал, и это

подвешенное состояние требовалось исправить.

Ракель привлекла внимание корнета щипком за бок, взглядом дала ему нехитрый знак.

– Тебе, отче, если за пожитками надо в часовню, то самое время. – посоветовал Назар. – Путь нам предстоит долгий.

– Тщета. – легко махнул Устин. – Коли едем, то не сворачивая.

– Пропади оно всё? – с одобрением спрашивал Назар.

– Нечему пропадать-то! – ответил настоятель и рассмеялся.

Он лихо крутанул руль, оставив позади кварталы внутреннего города. Прямо показались нестройные ряды машин, ограждённые дырявой стальной сетью.

– На всякий случай, – встряла Ракель, – за рулём обычно я.

Заезд на стоянку пришёлся с удачной стороны, и она сразу опознала в разноликой толпе транспорта собственный лок. Велоповозку бросили прямо здесь, и мигом её подобрал какой-то доходяга, только что прибывший сюда на тягаче.

Ракель бросилась к локомобилю спешнее остальных, пощекотала его, как верного ослика, за отполированный стальной нос, прикрытый решёткой метельника.

– Ну, привет, главный хранитель отцовских тайн. – тихо говорила она. – Ты и сам по себе – тайна. Для чего он тебя создал? Разбойничать? Нет уж... разбойник на локомобиле – это даже смешно.

Ракель заметила, что на неё смотрят, и продолжила громче:

– Знакомы ли Вы, господин настоятель, с устройством парового двигателя?

Устин пожал плечами.

– Впрочем, ладно, всё знать и не нужно. – по поручням она вскарабкалась на подмост. – Просто хотела предупредить, что потребуется время на растопку и выработку пара.

Корнет уже подоспел с зажигалкой, проверил загрузку угля и занялся раздувом. Таська, звеня ключами, полезла отпирать багажник, Ракель снимала гайки-ловушки со сцепления.

Устин, стоя чуть поодаль, пытался вообразить принцип работы чудо-машины, бормотал себе под нос:

– Котёл кипучий, что огнища адския греют... как есть, бесова колесница.

В ответ ему вдруг заговорил локомобиль – гулким, будто бы из-под земли, голосом.

– Ой-ой, жжётся, братцы! Жжётся!

Крышка котла с грохотом отверзлась в сторону, и наружу выскочил тщедушный паренёк в лохмотьях – он был густо перепачкан печной сажей.

Назар, будучи к нему ближе всех, с матами хватился за шпагу, Устин отступил назад, пальцем вычерчивая на себе знак кольца.

– Пропади, морок! – верещал настоятель. – Повертайся в табакерку свою!

Ракель и сама сперва дёрнулась к монтировке, но вовремя сочла пришельца не опасным. Быстрее всех поняла это Тася – она просто хохотала над чумазым во весь голос.

Незнакомец заполошно вертелся, как ящерица, под взором восьми глаз, но Таськин смех его подуспокоил.

– Изосиму пе-передайте, что обмен верный! – часто дыша, тараторил парнишка. – Караван недалече от ворот на банду набрёл, сгинуло всё! А значит, масло светильное в цене вверх поползёт!