Колесо Фортуны
Шрифт:
У нее все было хорошо. Числа, казалось, любили ее. Она преуспевала, играя с ясным умом и гордым сердцем.
Затем, по глупости, пожелала оспорить приговор, вынесенный ее дочери. Она захотела отменить происшествие, которое считалось незначительным.
И проиграла.
— Я смотрел, как ей отнимали пальцы, — сказал старик, и в голосе зазвучала боль. Он, разумеется, и раньше видел подобные акции, причем с гораздо более тяжкими последствиями. Но то была его дочь, и ее боль многократно отозвалась в нем.
— Я был опустошен. «Случилось то,
— Но тогда почему…
— Я стал жаден до удачи. Возгордился. Я хотел защитить свою дочь, избавить ее от боли. Но я пошел дальше. Как обезумевший Бог, я осыпал ее подарками. И я зашел слишком далеко. Кажется, Совет временами начинал меня подозревать. Сегодня они застали меня в Матрице за программированием очередного чуда, этой вашей — как вы ее называете? — премии.Как сказали бы в вашем мире, поймали меня с поличным.
Грег подался вперед и сжал плечо старика.
— И они сотворили этот кошмар? Убили Холли и Мириам, чтобы наказать вас?
Старик печально покачал головой.
— В нашем мире не существует такой вещи, как наказание.Причины и следствия наказаниянам незнакомы. Они просто пресекли мое вмешательство. Прервали длинный ряд случайных событий. Восстановили неизбежное равновесие.
Старик стряхнул с плеча руку Грега и встал. Он оказался выше Грега и заговорил с вновь обретенной надменностью:
— Вы вправе ненавидеть меня. Моя чрезмерная опека породила вакуум, в который ворвалась трагедия. Это моих рук дело. Я не в силах ничего изменить. Я мертв, сломлен собственной гордыней. Я существую только потому, что у меня нет иного выбора.
Он прошел мимо Грега и распахнул дверь кладовки. На пороге он обернулся.
— Мне очень жаль, сын мой. Я раздавлен твоим миром, а ты раздавлен моим. Между нами не осталось ничего, кроме тоски. Прощай.
Когда Грег кинулся к кладовке, Хранитель шансов уже исчез. Проход в Свипер-Сити сузился. Сжавшись до размеров линейки, он опустился к самому полу и скользнул под кровать. Когда Грег рывком отодвинул кровать, то не нашел ничего, кроме пыли и одного грязного вязаного носка.
— Я подаю апелляцию! — закричал он. — Я имею право на апелляцию!
Уши, которые могли его услышать, находились слишком далеко, а возможно, и не существовали вовсе.
На похоронах он был с родителями. Их лица отражали его собственное отчаяние. Они любили Холли и Мириам. Миниатюрность дочкиного гробика ослепляла, казалась каким-то богохульством, требующим вселенского отмщения.
Он бросил работу. Снял все свои сбережения и отправился в Лас-Вегас. Он потерял все, что имел, потерял с равнодушием,
— Простите, — сказал он. — Я женатый человек.
Он вернулся в свой номер поздно ночью и одетый завалился на кровать. Спать он не мог, поэтому включил настольную лампу и уставился в потолок. У него разыгралась мигрень; тени на стенах шевелились, как тараканы. Грег поднялся и стал рыться в чемодане. Он выудил ярко-красный шарик с голограммой поцелуя и вновь улегся на кровать, устроив шарик на животе.
— Я проиграл все, — пробормотал он. — И играл я по правилам. Итак.
Он подождал. Ему казалось, что ничего не произойдет.
Но внезапно это возникло. Оно выскользнуло из-под двери ванной и растянулось на полу прямо перед ним.
Он нырнул туда прямо с кровати, провалившись в Свипер-Сити с криком бешеной радости.
И вот теперь он сидел на стуле в Зале Хранителя шансов, готовясь к последней игре. Его шансы равнялись 1 против 1.230.227.
— Грег Хэлли, — заговорил Хранитель шансов, — вы обязаны подчиниться решению Чисел. Если выпавшие Числа не совпадут с выбранными вами, вы примете это. Если Случайность окажется на вашей стороне, ваши жена и дочь будут восстановлены в том состоянии, в котором они находились до катастрофы, и вы сможете уйти и искать собственную судьбу по собственному разумению.
— Отец, — закричал Грег, — мое Число 9.382!
— Я не отец вам, — сказал Хранитель шансов, — и вы должны набрать число на панели перед вами. Устные ставки не принимаются во внимание.
— Вы мой тесть, — сказал Грег. — Мы оба любили Холли и Мириам.
Хранитель шансов кивнул.
— Да. Я страдаю за нас обоих.
— Есть еще одна страдающая душа.
— Кто это может быть?
— Мать Холли.
Хранитель шансов покачал головой.
— Вы мыслите по людским законам, которые, боюсь, в данном случае неприменимы. У Холли нет матери — я ее единственный прародитель.
— Простите, — сказал Грег. — Но это невозможно. Это не по-человечески. А я здесь представляю человеческий мир.
— И кем же должна быть эта предполагаемая мать, существующая в человеческом воображении?
— Разумеется, одной из Сестер Колеса. Кем же еще?
«Я видел ее, — подумал Грег. — Я видел, как она вела Холли в зал».
— Боюсь, ваше человеческое воображение не имеет здесь силы. Я все же вынужден просить вас набрать свое число.
— Сколько Сестер Колеса?
— Их восемь.
— В этом зале я могу насчитать лишь семь.
Хранитель шансов помолчал, его глаза обшарили комнату. Он тоже насчитал семерых женщин, но спокойно повторил:
— Ваше Число.
Грег медленно нажал на клавиши. «9, 3, 8, 2».
Стена замерцала, ослепительно вспыхивая.
Я проиграл.