Колесо фортуны

Хермлин Стефан

СТИХИ НЕМЕЦКИХ ПОЭТОВ

Автор неизвестен

ВЕЧНОСТЬ

Ах, как же, вечность, ты долга! Где рубежи? Где берега? Но время, в коем мы живем, Спешит к тебе, как в отчий дом, Быстрей коня, что мчится в бой, Как судно — к гавани родной. Не можем мы тебя настичь, Не в силах мы тебя постичь. Тебя окутывает мгла. Подобно шару, ты кругла, Где вход, чтобы в тебя войти? Вошедши, выход где найти? Ты — наподобие кольца: Нет ни начала, ни конца. Ты — замкнутый навеки круг Бессчетных радостей и мук, И в центре круга, как звезда, Пылает слово: «навсeгда»! Тебе конца и краю нет. И если бы в сто тысяч лет Пичуга малая хоть раз Могла бы уносить от нас Хоть по песчиночке одной — Рассыпался

бы мир земной. И если бы из наших глаз В сто тысяч лет всего лишь раз Одна б слезинка пролилась, Вода бы в море поднялась, Все затопивши берега, — Вот до чего же ты долга! О, что перед числом веков Число песчинок всех песков? Сколь перед вечностью мало Всех океанских брызг число! Так для чего ж мы всё корпим И вычислить тебя хотим? Так знай же, смертный, вот — итог: Покуда миром правит бог, Навечно тьме и свету быть. Ни пыток вечных не избыть, Ни вечных не избыть услад… Навечно — рай. Навечно — ад.

Мартин Опиц

1597–1639

ОБРАЗЕЦ СОНЕТА

Вы, небеса, ты, луг, ты, ветерок крылатый, Вы, травы и холмы, ты, дивное вино, Ты, чистый ручеек, в котором видишь дно, Вы, нивы тучные, ты, хвойный лес мохнатый. Ты, буйный сад, цветами пышными богатый, Ты, край песков пустынь, где все обожжено, Ты, древняя скала, где было мне дано Созвучие вплести в мой стих витиеватый, — Поскольку я томим любовною истомой К прелестной Флавии, досель мне незнакомой, И только к ней стремлюсь в полночной тишине, Молю вас, небеса, луг, ветер, нивы, всходы, Вино, ручей, трава, сады, леса и воды, Всех, всех молю вас: ей поведать обо мне!

ПРЕСЫЩЕНИЕ УЧЕНОСТЬЮ

Я тоскую над Платоном Дни и ночи напролет, Между тем весна поет За моим стеклом оконным. Говорит она: «Спеши Вместо шелеста бумаги Слушать, как звенят овраги! Ветром луга подыши!» Многомудрая ученость! Есть ли в ней хоть малый прок? — Отвратить никто не смог Мировую обреченность. Роем взмыленных гонцов Дни бегут, мелькают числа, Чтобы нам без чувств, без смысла В землю лечь в конце концов. Эй ты, юноша, глубоко Объяснивший целый мир, Объясни мне: где трактир Тут от вас неподалеку? До тех пор, покуда мне Нить спрядет старушка Клото, Утоплю свои заботы В упоительном вине! Вот оно — бурлит в кувшине! Можно к делу приступить. Да! Совсем забыл!.. Купить Надо сахару и дыни. Обладатель сундуков, От сокровищ ошалевши, В кладовых торчит, не евши. Наш обычай не таков! Грянем песню! Выпьем, братья! О стакан стакан звонит И пьянит меня, пьянит Жизни светлое приятье! Груды золота ценней — Провести с друзьями ночку! Пусть умру я в одиночку — Жить хочу в кругу друзей!

ПРОГУЛКА

А радость-то какая!.. Среди долин и гор Поет, не умолкая, Веселый птичий хор. Завидую вам, птички, Что, радуя сердца, В свободной перекличке Вы славите творца. Завидую вам, птахи, Слагая этот стих: Неведомы вам страхи И вздор надежд пустых…

СЛОВО УТЕШЕНИЯ СРЕДЬ БЕДСТВИЙ ВОИНЫ

Опять пришла беда… Куда ж теперь податься, Чтоб отдых отыскать и скорби не поддаться? Да и о чем скорбеть? Ах, как тут ни крути — Любой из нас уйдет. Все смертны. Все в пути. Не лучше ль, отрешась от скорби узколобой, Рассудком вознестись над завистью и злобой, Чтоб нас не била дрожь, как маленьких детей, Которых масками пугает лицедей? Ведь все, что нас гнетет, — такие же личины: Невзгоды, ужасы, болезни и кончины, А счастье, из мечты не превратившись в быль. Нахлынет, как волна, и — разлетится в пыль. Все это — сон пустой!.. И до чего ж охота Средь бренности найти незыблемое что-то, Что не могло б уйти, рассыпаться, утечь, Чего вовек нельзя ни утопить, ни сжечь. Разрушит враг твой дом, твой замок уничтожит, Но мужество твое он обстрелять не может. Он храм опустошит, но только что с того? Твоя душа — приют для бога твоего. Пускай угонят скот — благодаренье небу, Остался в доме хлеб. А не осталось хлеба — Есть добродетели спасительная власть, Которую нельзя угнать или украсть. Преследованью, лжи,

обиде и навету Не одолеть, не взять святую крепость эту. Она как мощный дуб, чья прочная кора Способна выдержать удары топора. На крыльях разума из темной нашей чащи Она возносится над всем, что преходяще. Бог чтит ее одну. Ей велено судьбой Быть нам владычицей и никогда — рабой! С чего же мы скорбим, неистовствуем, плачем, Раз в глубине сердец сокровище мы прячем, Что с вами нам дано не на день, не на час, Что никаким врагам не отобрать у нас?!

«Любовь моя, не медли…»

Любовь моя, не медли — Пей жизни сок! Повременишь — немедля Упустишь срок. Все то, чем мы богаты С тобой сейчас, В небытие когда-то Уйдет от нас. Поблекнет эта алость Твоих ланит, Глаза сомкнет усталость, Страсть отзвенит. И нас к земле придавит Движенье лет, Что возле губ оставит Свой горький след. Так пей, вкушай веселье! Тревоги прочь, Покуда нас отселе Не вырвет ночь. Не внемли укоризне, И ты поймешь, Что, отдаваясь жизни, Ее берешь!

«Средь множества скорбей…»

Средь множества скорбей, средь подлости и горя, Когда разбой и мрак вершат свои дела, Когда цветет обман, а правда умерла, Когда в почете зло, а доброта — в позоре, Когда весь мир под стать Содому и Гоморре, — Как смею я, глупец, не замечая зла, Не видя, что вокруг лишь пепел, кровь и мгла, Петь песни о любви, о благосклонном взоре, Изяществе манер, пленительности уст?! Сколь холоден мой стих, сколь низок он и пуст, Для изможденных душ — ненужная обуза! Так о другом пиши! Пора! А если — нет, Ты — жалкий рифмоплет. Ты — больше не поэт. И пусть тебя тогда навек отвергнет муза!

Роберт Робертин

1600–1648

ВЕСЕННЯЯ ПЕСНЯ

Сойдя с заоблачных высот В круг бытия земного, Весна-красавица несет Свои услады снова. И снова зелено в лесах, Луг блещет пестротою, А тучи светят в небесах Каемкой золотою. Цветная радуга горит, И лед на реках сломан, И в рощах праздничных царит Счастливый птичий гомон. Волшебной песнею своей Мир веселят огромный Днем ласточка, а соловей — Прохладной ночью темной. В лугах — стада, в садах — цветы, В ручьях, в озерах — рыбки — Весь мир исполнен доброты, Надежды и улыбки… Лишь человек, кого господь Избрал венцом творенья, В себе не может побороть Неудовлетворенья! Ничто его не тешит взор, Дух не бодрит уставший… Палач, себя казнивший! Вор, Себя обворовавший! Как голова его седа, Как глубоки морщины!.. Он видит Страшного суда Грядущие картины.

Фридрих Логау

1604–1655

ИЗРЕЧЕНИЯ И ЭПИГРАММЫ

Знатное происхождение

«Наши деды — паладины!» «Наши предки — короли!»… В чем-то, впрочем, все едины: Все — от матери-земли.

Отважная честность

Что значит в наши дни быть баснословно смелым? Звать черным черное, а белое звать белым, Чрезмерно громких од убийству не слагать, Лгать только по нужде, а без нужды не лгать.

Деньги

И старец, и юнец — все алчут золотых: Один, чтобы копить, другой, чтоб тратить их.

Стыдливый век

Наш славный век — венец времен — Своей стыдливостью силен: Бежит он, как от прокаженной, От правды, слишком обнаженной.

Война и мир

Война — всегда война. Ей трудно быть иною. Куда опасней мир, коль он чреват войною.

Наставление

Как должен жить твой сын, мужчиной стать готовясь? Сначала стыд забыть, затем отбросить совесть, Лишь самого себя считать за человека — И вырастет твой сын достойным сыном века.

Житейская мудрость

Быть одним, другим казаться, Лишний раз глухим сказаться, Злых, как добрых, славословить, Ничему не прекословить, Притворяться, лицемерить, В то, во что не веришь, верить, Чтоб не влипнуть в передряги, О своем лишь печься благе — И, хоть время наше бурно, Сможешь жизнь прожить недурно.