Колесо Фортуны

Дубов Николай Иванович

– Какая же свобода в том, чтобы сделать человека ответственным за все? Он не всегда может ответить сам за себя.

– Пока человек делит мир на "я" и все остальное, он - потенциальный раб, он одинок и слаб, поэтому обязательно покоряется кому-то, и тут возможна любая тирания. На этот случай человек придумал множество подлых оправданий: "моя хата с краю", "сверху виднее", "своя рубашка ближе к телу" и так далее. А вот когда человек будет чувствовать свою ответственность за все, он будет поступать по отношению к другим так же, как к самому себе, делать не

потому, что его заставляют или обязывают, а потому, что сам считает это необходимым для него и для других.

– Так откуда ж то знать, - спросил Сашко, - что для всех хорошо? Каждый думает, шо он самый разумный, и тянет на свое...

– Чем интеллигентнее человек, тем шире его кругозор, интересы, тем больше он думает не только о себе, но и о других. Интеллигентность - не образовательная категория, а нравственная: можно быть очень образованным и безнравственным человеком. Интеллигентность - это желание и способность сострадать другим.

– Ну хорошо, - сказала Юка, - насчет будущего я согласна. А прошлое? Разве мы или кто другой должны отвечать за то, что раньше жили какие-то люди, чего-то там натворили, а мы за них отвечай... С какой стати?

Разве это справедливо?

– Наверно, все-таки справедливо. Ты ведь не считаешь неправильным, что потомки пользуются успехами и достижениями своих предков?

– Конечно, они наследуют все лучшее. Например, культуру, искусство.

– А плохое? Кому его отдашь, Камеруну или Бразилии? Оно и хорошо бы кому-нибудь сплавить, только как? Наследство нераздельно, и хотим мы этого или не хотим, а приходится нам отвечать за своих предков и иной раз тяжело платить за грехи отцов.

– Да, да, - сказал мистер Ган.
– Это верно. Последующим поколениям приходится тяжко расплачиваться за легкомыслие и ошибки предков... I'm sorry, - перебил он сам себя, поворачиваясь к Юке.
– Простите! Я давно хочу спросить: что это у вас за значок?

– Это не значок, а герб. Мне понравился герб над входом в ганыкинский дом, а Толя... Ой!
– спохватилась она и покраснела.
– Это же ваш герб. Толя перерисовал его из гербовника и... Я... я сейчас сниму...

– Нет, нет, - сказал мистер Ган.
– Пожалуйста. Для вас ведь это просто значок, брошка.

– А почему, - сказала Юка, - почему сабли на нем пронзают сердце?

– Не знаю, почему неизвестный предок наш избрал такой герб. Для моего пращура он оказался пророческим...

– Из-за того проклятья?

– Какого проклятья?
– удивился Ган.

– Ну как же... Когда этот ваш... Ну, я не знаю, как называется предок, который поселился здесь. Он был ужасный негодяй, прямо изверг, всех терзал и мучил, а потом отнял невесту у своего крепостного. И тогда в грозовую ночь она на коленях трижды обошла дом, прокляла весь помещичий род до седьмого колена, а сама бросилась в омут и утонула. И тут началась ужасная гроза и буря, дом загорелся сразу со всех сторон, помещицу с сыном спасли, а сам помещик сгорел заживо и его трижды хоронили, потому как земля его не принимала, выбрасывала из могилы.

И с тех пор в каждом поколении происходили ужасные несчастья, а старший в роде погибал страшной смертью, когда за ним приходили с того света... Вот!
– И Юка обвела всех торжествующим взглядом.

Антон и Сашко ошарашенно смотрели на нее, у мистера Гана отвисла челюсть, Толя иронически улыбался, а Федор Михайлович весело хохотал.

– Боже мой!
– сказал мистер Ган.
– Откуда вы все это взяли? Кто наплел вам эту дикую чепуху?

– Мне рассказала... Ну, старушка одна.

– Нет!
– решительно сказал мистер Ган.
– Возможно, это разочарует вас, но ничего такого не было! Никто не проклинал наш род. Мой пращур не отнимал чужих невест, и за ним вовсе не приходили с того света...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

"Известно, нет событий без следа:

Прошедшее, прискорбно или мило,

Ни личностям доселе никогда,

Ни нациям с рук даром не сходило".

А. К. ТОЛСТОЙ

1

Из открытого окна тянула резкая струя осенней прохлады, колебала пламя свечей, но не могла преодолеть их устоявшийся чад. Зябко потирая руки, король стоял возле камина и поворачивался к огню то одним, то другим боком.

– Нет, - говорил он, раздвигая фалды полукафтана, - я никогда не смогу понять маркизу. На охоте прохлада неизбежна. Но почему нужно мерзнуть в собственном дворце? Впрочем, от холода страдаю, кажется, только я, а вам, граф, все нипочем?

– Здесь совсем не холодно, ваше величество, - сказал высоколобый мужчина в темно-голубом полукафтане, - напротив, скорее, жарко.

– Ну вот, ну вот - из этого следует, что король избалован, король изнежен... Хотя так ведь и должно быть?
– Граф склонил голову, как бы соглашаясь.
– А вы, я вижу, остаетесь верны себе - закалены, как истый спартанец, неизменный простой кафтан и все то же странное кольцо?

– Да, ваше величество.

– Вы как-то говорили, кто вам его подарил, но я запамятовал.

– Чандрагупта Викрамадитья, глава великой империи Гупта.

– Почему я о нем ничего не знаю? Где это?

– В Индии, ваше величество.

– Может быть, с его помощью мы сможем вернуть там свои потери?

– Это весьма затруднительно, ваше величество.

– Почему?

– Он умер. И довольно давно: тысячу триста сорок восемь лет назад.

– Как? А кольцо? Вы говорите, он сам подарил вам кольцо. Что же он, с того света приходил к вам?

– Нет, зачем?! Мы виделись, когда он был жив.

– Вот как? Ха-ха... У вас странный способ шутить, граф. Вы что, считаете меня дураком?

– Что вы, ваше величество!.. Я просто верю в силу вашего воображения. Вам достаточно небольшого усилия, и вы прекрасно представите себе, как это произошло...

– Вы думаете?
– Король искоса посмотрел на него.
– Хорошо, я как-нибудь попробую...

Заметив, что опущенные кисти рук побагровели от притока крови, король поднял их до уровня лица и начал ими потряхивать, сгоняя кровь.