Колесо Фортуны
Шрифт:
Рыцарь молча кивнул.
— Задавай свой первый вопрос, — подбодрил Отшельник.
— Кто тот человек, который хотел убить старшего брата короля Ульриха, принца Рихтера?
Старик встал из-за стола и, тяжело вздыхая, собрал колоду карт. Положив ее на стол, он поманил Кнайта за собой и провел в соседний тоннель к черному провалу.
— Мне нужно, чтобы ты отправился к Смерти и нашел для меня подходящий костяной посох, свой я утратил и теперь не везде могу пройти без него. Досадное недоразумение, — Отшельник обвел пространство рукой. — И когда ты вернешься, я дам ответ на твой первый вопрос, — его голос эхом звучал в бездне.
Интуиция
— Мне нужно….
— Просто шагни в пропасть и мгновенно окажешься на дороге Смерти, — Отшельник ободряюще похлопал его по плечу и как ни в чем не бывало ушел к себе.
Постояв с минуту, Виолент поддел носком камушек, тот с шорохом упал вниз, так и не коснувшись дна. В другой ситуации он бы не стал слепо доверять старику, но Фортуна позволила ему пройти в Эйторитовые горы, а затем и к Отшельнику.
«Все неспроста», — не закрывая глаз, Виолент шагнул во тьму, но вместо ожидаемого падения ступил на твердую поверхность. Перед ним, петляя между холмами и голыми серыми деревьями, вилась черная дорога, выложенная черепами. В глазницах полыхали красные огоньки, словно следили за каждым шагом. По равнине и белым от костей траншеям стелился туман, опутывая деревья и обвисая полупрозрачной паутиной на искривленных ветвях.
Виолент долго шел вперед, прежде чем увидел рядом с горкой костей фигуру в черном. Опираясь на косу, Смерть перебирала черепа и кости, раскладывая в две отдельные кучки. Те, что с трещинами, покоились справа, а целые — слева.
Смерть обернулась к Кнайту и тяжело вздохнула:
— Вот, никак не могу подобрать самые крепкие, чтобы выложить вдоль дороги. Истлевшие да с трещинами быстро крошатся. Госпоже это совсем не нравится: она любит проезжать с треском.
— Отшельник послал меня за костяным посохом, — Виолент присел рядом, помогая отобрать «правильные».
— Знаю. Абсолютно безалаберный юноша. Его стоило поселить рядом с винным погребом, а не в пещере с целебной водой и горячими источниками: они на него дурно влияют. А от вина он страшно умнеет, становясь истинным предсказателем. Бывало, даже меня переплюнуть мог. Посох сломал, но так и не признался каким образом, недотепа, — ворчала Смерть, наблюдая за работой Кнайта. — Но ты не удивлен? Не испуган? — жнец потыкал шестом в свалившийся к ногам детский череп, и тот мгновенно раскрошился. — Дрянь… никуда не годный материал.
— Я живу в мире, где человек обладает магией, а в небе летают драконы. Искупавшись в источнике, можно исцелить смертельные раны, а с тобой на поле битвы мы виделись не раз. Помнится… среди сражающихся я замечал твои черные одеяния, ты касалась людей своей костлявой дланью или острием косы, забирая души, — Кнайт отбросил очередную треснувшую кость вправо и стал тщательно примериваться к чьей-то ноге, длинной, прочной, к его удивлению, хорошо сохранившейся и напоминающей шест.
Смерть усмехнулась, тень от капюшона не позволяла разглядеть ее лица, но Кнайт был уверен: его нет, под одеждой жнеца — пустота, еще более страшная и холодная, чем на равнинах Эмпти или в той бездне, куда он шагнул, чтобы прийти сюда.
— Вот эта могла бы стать подходящей для Отшельника, если бы не маленький нюанс, — Смерть забрала у Кнайта ногу, покрутила и отшвырнула. — Нужна определенная, свежеоторванная или отрубленная конечность, а это старье, ты потратишь вечность, прежде чем найдешь необходимую.
— Боюсь, у меня нет столько времени на поиски, — Виолент поднял взгляд, уткнувшись
— В твоем распоряжении вся жизнь… — донесся до него шепоток Смерти.
Виолент остался сидеть рядом с горой костей, но, сколько бы он их ни разбирал, тех не становилось меньше. Время замерло. Рыцаря не терзали голод, холод и усталость, он монотонно работал, а затем стал осторожно выкладывать кости вдоль дороги, расчищая ее от старых. От его прикосновений растрескавшиеся черепа осыпались прахом, и очень скоро Виолент им пропитался. Дороге не было ни конца, ни края… Так прошла целая вечность. С трудом выпрямляясь и хрипя от удушливого пепла, Кнайт посмотрел на свои руки: на обугленные костлявые пальцы со слезшими ногтями. Желтоватая кожа в черных пятнах просвечивала, обтягивая закутанное в рванье тело. Когда одежда успела поизноситься, а он состариться?
— Ты хорошо потрудился, — Смерть предстала перед ним, осматриваясь и цокая косой об уложенные кости. — Так и не нашел подходящую ногу?
Виолент слабо качнул головой, и отросшая седая борода колыхнулась в такт.
Смерть усмехнулась:
— Так вот же она! — костлявый палец уперся вниз. Кнайт опустил взгляд, и его бедро парализовало. Рыцарь упал на спину, слабо шевеля единственной уцелевшей ногой. Вторую Смерть сжимала в руке. Плоть стекала с кости подобно плавящемуся воску, пока совсем не растворилась в черной земле.
— Хороша! Свежак! Тебе пора возвращаться, — жнец потянул Виолента за руку и вручил костяной посох.
Опираясь на «костыль», рыцарь медленно поковылял за Смертью. Его одолевали равнодушие и опустошенность, он был готов лечь здесь, среди разломанных костей и праха, вдохнуть в последний раз и умереть. Но у жнеца были другие планы, он подвел его к усыпанной черепами яме.
— До встречи, Виолент Кнайт.
Не успел рыцарь опомниться, как его толкнули.
Он полетел сквозь мрак, ослепленный забившимся в глаза прахом, но не посмел разжать пальцы, сжимавшие посох, пока не упал в ледяную воду. Холод сковал его чресла. Жидкость залила глаза, нос и рот. Образовавшийся водоворот сплющивал тело и нес его словно крошечную ракушку, бьющуюся о водяные стенки, пока не выплюнул в теплые спокойные воды источника, вдохнув в тело новую жизнь.
Краешком глаза Кнайт увидел кусочек травы и темные стволы деревьев; туман вился вдоль земли, подбираясь к камням. Его голова покоилась на чем-то мягком, кто-то ворошил ему волосы, гладил по щеке и тихонько напевал.
Волна накатывала на его босые ноги. Кнайт резко сел, уставившись на свою целую конечность. Онемевшие пальцы руки покалывало, он до сих пор сжимал костяной посох.
— Ты был так измучен и стар, — пропела синеволосая дева, глядя на него малахитовыми глазами. По ее полупрозрачной коже стекала вода, она вся состояла из нее. Дева погладила его по щеке без морщин и седой щетины, поиграла с амулетом Фортуны, болтающимся на шее Кнайта и переместила ладонь на целую ногу.
— Я исцелила тебя, — озерная дева встала и потянула его за руки.
Острая боль пронзила ногу. Виолент едва устоял.
— Тебе потребуется время, чтобы она полностью восстановилась.
— Благодарю вас, госпожа, — он оперся о костяной посох.
Губы девы расплылись в улыбке:
— Я рада помочь тем, кто делится со мной своей болью. Но ты попал сюда опустошенным, — ее пальцы выводили на его груди узоры. — Я не смогла ничего у тебя взять, только отдать.
Виолент осторожно перехватил руку девы и поцеловал: