Колесо Фортуны
Шрифт:
Девушка усмехнулась: «Во время моего танца ты был очень хладнокровен».
«Не хочу, чтобы это повторилось вновь», — он помнил, как возлюбленную протыкали кинжалами, как гости боялись, а затем веселились, изувечивая ее плоть и наивно полагая, что магией возможно все исправить. Глупцы!
«Как ты?» — Маг хотел провести пальцам по ее волосам, но белокурые пряди растворились в руке.
Амальтея улыбнулась:
«Все хорошо. Мы выбрались из Пустоты, нам осталось преодолеть совсем немного, — она не хотела повторять слов поэтов о вечной любви, чья сила преодолевает на своем пути все препятствия. —
Маг вернулся к костру, когда зайчатину поджарили до корочки. Оборотень привычно разложил мясо на широких вымытых в озере лопухах. Эверет захрустел листом, одновременно отрывая зубами от своей порции ароматные кусочки.
— Вместо пряностей и полезно для десен, — пояснил оборотень, увидев недоуменный взгляд Мага (в травах волк разбирался лучше чародея).
Мужчина сел рядом с помощником, молча съел свой ужин, даже не почувствовав его солоноватого вкуса и запаха. После возвращения из Пустоты любая еда время от времени казалась ему скрипящим на зубах пеплом.
Когда Эверет стал готовиться ко сну, Маг коснулся его плеча и проговорил:
— Спокойной ночи, — и отошел к коню. Животное посмотрело на хозяина инфернальными глазами и мотнуло головой, приглашая присоединиться.
Паж удивленно захлопал пушистыми ресницами, наблюдая, как Маг устроился среди выпуклых корней дерева, использовав один вместо подушки, и накрылся плащом с головой.
Сквозь сон Эверет почувствовал дуновение ветра, заглушающего звериный вой.
В темноте мелькнули ярко-желтые глаза. Из груди монстра донесся рык. Он смотрел на две спящие фигуры. Ноздри раздувались, втягивая одурманивающий аромат мальчишки. Монстр слышал, как кровь течет по его жилам, как спокойно стучит сердце. Веки спящего слабо дрогнули, ему снился сон. Монстр станет его кошмаром.
Он переступил тяжелыми лапами-ногами, примял траву и приблизился, истекая голодной слюной с ярким привкусом крови. Хотелось разорвать это свернувшееся калачиком существо, как когда-то тех двоих. Женщина из воспоминаний громко кричала, когда он терзал сначала ее, а затем детеныша.
Он подобрался совсем близко, нависнув над спящим и занеся когтистую лапу.
Маг так и не сомкнул глаз. Он создал проекцию, и та лежала на его месте, в то время как мужчина встал перед Эверетом скрытый пеленой, став для монстра незримым (лишенным всякого запаха). Маг видел, как тот ощерился, с клыков человекообразного существа капнула багровая слюна. Чародей сжал в руке меч, приготовившись атаковать. Оборотень неторопливо шел в их сторону, даже не подозревая о ловушке.
Амальтея коснулась спины Мага, заставив ощутить легкий холодок, и шепнула:
— Не нужно, он должен побороться с чудовищем внутри себя, иначе его страдания окажутся напрасными.
Маг не верил в преображение ни человеческой натуры, ни тем более животной. Особенно сейчас, когда луна окрасилась алым цветом, будто на нее выплеснули кровь.
Эверет заворочался. Монстр ощетинился, приготовившись напасть, впиться клыками в мягкую плоть. Из пасти вырвался сдавленный стон. Он сделал шаг назад, схватился за голову, раздирая кожу и оставляя порезы. Оборотня стало кидать из стороны в сторону, словно в нем боролись две сущности, пока одна из них громко не завыла,
— Он борется.
Они наблюдали, как оборотень мечется, кусая самого себя, воя, скуля и переходя на человеческий крик, пока его полуволчье тело не исказилось, вернув прежний облик.
На траве, тяжело дыша, лежал Фуриа с раскрасневшимся от борьбы с самим собой лицом. Сосуды в белках лопнули, сделав глаза багровыми, из носа текла темная кровь, лицо — в неровных порезах от когтей. Блестящая от пота разгоряченная кожа исходила паром. Оборотень задрожал, из глаз брызнули слезы, но он не посмел произнести ни звука, пока Эверет к нему ни приблизился. Маг по-прежнему не убирал меч.
Паж набросил на плечи оборотня свой плащ, присел и протянул флягу с водой, терпеливо ожидая, пока Фуриа напьется. Утолив жажду, тот встал на колени и опустил голову.
— Молодой господин, ты владеешь моим истинным именем и можешь убить меня без промедления. Я готов принять свою участь, — прохрипел он.
Эверет обернулся к Магу, и тот криво улыбнулся.
— Расскажешь, что с тобой произошло? Или этот монстр по-прежнему сидит внутри и набросится на нас? — голос Пажа звучал очень по-взрослому. Мальчик увидел, как тяжело было Фуриа перебороть инстинкты, и понял его.
Оборотень качнул головой, не поднимая взгляд:
— Он ушел и больше не вернется, пока я сам этого не захочу.
— Очень мило с его стороны, — ехидно заметил Маг и оставил Эверета разбираться с кошмарами отныне верного пса.
«Теперь он ни за что не бросит мальчишку, станет ему помощником и телохранителем», — мысленно поделился Маг с Амальтеей.
«Они подходят друг другу. Оба утратили близких, а сейчас их дружба будет только крепнуть».
«Спасибо, что не позволила мне его убить. Полагаю, об этом поступке я бы действительно сожалел… некоторое время», — он улыбнулся, чувствуя, что она видит выражение его лица.
«Ты неисправим, но именно за это я и полюбила тебя. Упрямый, своенравный и принципиальный».
«Сейчас ты в точности описала себя».
Девушка тихо рассмеялась, а когда Маг улегся на прежнее место, обожгла его грудь раскалившимся кулоном.
«Как только я тебя верну, жди наказания. Сколько раз за поход ты меня обжигала», — Маг потер больное место, но Амальтея хитро замолчала.
«Спокойной ночи, Тея».
«Спи спокойно, Аркуэне».
Маг ступил в долину как в родной дом и с улыбкой вдохнул полной грудью. Оборотень и Паж выскользнули следом из полупрозрачной стены-портала.
Эверет восторженно вскрикнул, увидев купающихся в искрящемся озере драконов. Неподалеку другие чародеи обучали сверстников Пажа. Они отличались друг от друга цветом и кроем одежды: те, что постарше, носили темные плащи из кожи, как у самого Эверета.
— Они все здесь живут? — шепотом спросил Паж, бросив взгляд на просветлевшее лицо господина.
— Да, и очень неплохо. Ты всегда будешь тепло одет и сыт. Но по мере взросления тренировки ужесточаются, и однажды ты проснешься под крылом дракона где-нибудь на скале, — он усмехнулся. — По крайней мере, со мной так бывало не раз.