Колесо превращений

Петри Николай

Глава 5

БЕДА!

… Вышата раздвинул камыши и негромко позвал:

— Эй, кто здесь?

Ворчливый голос показался Вышате знакомым.

— Дедушка-баенник, это вы? — спросил он в темноту.

Что-то громко заплескалось, потом захлюпали чьи-то ноги по прибрежному илу, и перед милостником выросла фигура старика. Только сейчас он был покрыт не листьями от веников, как в прошлую их встречу, а тиной и водорослями. Да и дрожал дед, совсем как закоченевший гуляка в студеную пору.

— Что с тобой, дедушка? —

поинтересовался Вышата, рассматривая в речном отсвете баенника.

— Захолодел я совсем, тебя ожидаючи. Чего не шел так долго? — спросил старик недовольным тоном.

— Так… — замялся Вышата, — думал, кто шуткует надо мной, — где это видано, чтобы жаба с запиской в пасти в гости пожаловала?!

— Эх, поросль молодая, неразумная! — воскликнул старик. — А как иначе мне тебя из шатра-то вызвать?

— Верно, дедушка, не подумал я о том… — извиняющимся тоном проговорил Вышата, — вы уж не сердитесь…

— Да чего там. — Старик махнул рукой, сплошь заплетенной водорослями. — Теперь-то уж как пить дать воспаление легких подхвачу!

— Разве они у вас есть? — искренне удивился Вышата.

— А то как же?! — обиделся старик. — Что я, хуже лешего, что ли: он в прошлую зиму аж два раза простудой маялся! — Баенник сказал это с такой гордостью, словно речь шла не о простуде, а о подвиге великом.

— А вы зачем меня звали-то? — напомнил Вышата.

— Ух ты, за хворями своими и про дело забыл! — спохватился старик и стал торопливо рассказывать. — Ты родственничка моего помнишь, с которым мы тебя от смертушки умыкнули?

— Да разве ж такое забудется?!

— Так вот, нонче днем сродственник мой разговор один услышал возле терема княжеского…

— Так-так, — заинтересовался Вышата.

— Овинник-то в подполе сидел и не все смог понять, что говорили. Однако хорошо запомнил, что Аваддонька — язви его в душу — поручил своему прихлебателю Кальсоньке в войско ваше отправиться и какого-то кузнеца найти — не то Мелика, не то Лавмина…

— Милава… — подсказал Вышата, вмиг догадавшись, о ком речь идет.

— Во-во — Милавку-кузнеца! — обрадовался баен-ник.

— И что дальше-то? — поторопил милостник словоохотливого старика: он сразу почувствовал, как при последних словах баенника знакомое чувство опасности ледяной пятерней охватило его сердце.

— Проклятущий чародей наказал Кальсоньке найти кузнеца и тотчас вертаться в крепость. А там, говорит, моя забота, как с ним совладать…

— Да что ж мы столько времени о чепухе всякой говорили, когда Аваддон вновь какую-то подлость задумал! — воскликнул Вышата.

— Это, выходит, мое здоровьишко — чепуха? — обиделся баенник. Однако обиду ему не удалось никому высказать — Вышата со всех ног бросился к своему шатру, лихорадочно соображая, когда он в последний раз видел Милава-кузнеца. Получалось, что сразу после разговора с Ухоней про «Многоликую Кобру» Милав ушел куда-то и Вышата его больше не видел.

«Неужто опоздал?!» — сокрушался милостник, подлетая к своему шатру.

— Где

Милав? — спросил он у стражника. Тот пожал плечами:

— Как вы от воеводы вернулись, так я его и не видел.

— Эх, напасть-то какая! — проговорил Вышата и бегом кинулся к шалашу кудесника.

Ярил сидел подле небольшого костерка и что-то мастерил из темной деревяшки. Подняв глаза на подлетевшего милостника, спросил обыденным тоном:

— Куда летишь, не глядя под ноги?

— Беда! — выдохнул Вышата.

Кудесник секунду всматривался в лицо милостника, потом сразу же спросил:

— С Милавом что?

— С ним, кудесник Ярил! Я только что с баенником беседовал. Он от родственника своего — овинника в доме князя Годомысла — узнал, что к нам в лагерь Кальконис должен был пожаловать с целью тайной.

— А где сейчас Милав?

— Не нашел я его. Как вместе с вами у шатра Тура Орога расстались, так больше его и не видел.

Кудесник на минуту задумался.

— Здесь, в лагере, на него никто напасть не посмеет. Значит, захотят куда-то его выманить: либо к крепости, либо куда еще — в лес, например… вслух размышлял Ярил. — Ты, случаем, ничего не приметил, — спросил он У милостника, — может, кто приходил к нему?

Вышата замялся:

— Днем старуха к нему наведывалась…

— Старуха? Кто такая?! — встрепенулся кудесник.

— Я сам ее не видел, но сквозь шатер слышал, что Милав ее «бабушкой Матреной» величал, — чувствуя себя непонятно в чем виноватым, оправдывался Вышата.

— А о чем речь-то была? — допытывался кудесник.

— Так… — Милостник задумался. — Я к разговору не прислушивался. Понял только по голосу кузнеца, что рад он встрече, а потом… — Вышата замер на полуслове. — Точно!

— Что?!

— Старушка просила его вечером проводить ее…

— Эх! — Выдох кудесника резанул воздух, словно сабельное лезвие. Неужто поймался Милав на такую простую уловку?!

Вышата, чувствуя себя косвенным виновником случившегося, понуро молчал.

— Может, воеводе сообщить? — неуверенно проговорил он.

— Рано еще, — возразил кудесник. — Ухоня где?

— Кто его знает? — ответил Вышата. — За этим шалуном разве уследишь?

— Тогда сделаем так: ты поспешай к сотнику Эрзу — он за конные разъезды отвечает; вместе с ним проверьте все дороги на расстоянии получасового конного перехода, а я с лесными обитателями пообщаюсь — может, чего и сведаю.

Вышата шагнул было в темноту, но его задержал голос подошедшего росомона:

— А мне что делать?

Вышата обернулся — перед ним стоял Милав — жив и здоров! — и непонимающе переводил взгляд с кудесника на милостника и обратно.

— Откуда ты?! — только и смог проговорить Вышата. Кузнец даже обернулся — с кем это говорит милостник таким тоном, словно мертвяка узрел ожившего?

— Чего это с вами? — только и спросил Милав. Кудесник поднял руку и этим остановил поток вопросов, готовый вылиться с уст кузнеца на Вышату.